Всё Начинается с Детства - стр. 50
– Он как раз капсулу от гильзы отсоединял циркулем, – рассказывал взволнованным слушателям Женька Жильцов. – И тут как рванет… Прямо в руке!
Рослый Женька постоянно ошивался возле пятиклассников и всегда знал новости.
Ребята долго молчали. Видимо, почти каждый представил себе, какую ужасную боль испытал Ренат. На многих лицах даже появилась гримаса страдания. Тимур Тимиршаев уставился на свою раскрытую ладонь, морщась поджал три пальца…
– Хоть левая, и то хорошо, – прервал молчание Сергей Булгаков.
Он был в одной компании с Жильцовым. В школе они особыми успехами не отличались, разве что надо было поколотить кого-то или «предупредить»… А Ренат – он озорником не был и в эту компанию попал невзначай. Ренат был из бедной и многодетной узбекской семьи, проживавшей не в новостройке, а в поселке, в глинобитном домике. В школе тихо сидел на последней парте и не принадлежал к числу тех, кто поднимает руку, желая блеснуть знаниями у доски.
В класс вошла Екатерина Ивановна. Мы разбежались по местам.
Поставив портфель у стола, учительница долго расхаживала по классу. Расхаживала молча, не глядя на нас. На ее лице, круглом и добродушном, не было обычной улыбки, а было такое грустное выражение, что всем нам стало совсем уж не по себе.
– Ну что же, первый «б», – вымолвила она, остановившись, – ну что же, отличились, наконец? Кто вчера был с Ренатом на полигоне?
Класс, разумеется, молчал. Если кто-то и был на полигоне, что он за дурак сообщать об этом? А если кто знал, с кем ходил Ренат, друзей выдавать нельзя, это железно!
Напрасно Екатерина Ивановна пристально и строго поглядывала на Жильцова, Булгакова, Гаага. Они, как и все, молчали.
– Как же таких шалунов приняли в октябряты? – укорила нас Екатерина Ивановна.
Действительно, мы уже недели две ходили с октябрятскими звездочками на груди и очень этим гордились. Но разве же запрещено в октябрятских правилах играть в «войнушку» и припасать патроны для боевых действий? Несчастье, произошедшее с Ренатом, конечно же, испугало всех. Но в то же время он казался теперь героем, пострадавшим на войне.
Нет, упреки Екатерины Ивановны не пробудили раскаяния. Класс молчал…
Поругав нас еще немного, Екатерина Ивановна сообщила, наконец, нечто стоящее:
– Завтра после занятий пойдем в больницу к Ренату. Кто сможет?
Руки поднялись, словно лес. И класс сразу загудел, немоты как не бывало…
Домой мы, как всегда, шли гурьбой. Фамилия Хабиева не сходила с уст. О да, его, конечно, жалели. Но в сторону полигона мы поглядывали вовсе не с чувством страха. Полигон стал еще более «боевым». И желанным.