Все люди – хорошие - стр. 2
Температуры у нее не было. Кто-то из соседок занудно критиковал медсестру Светку, которая, зараза бессовестная, зажжет весь свет, и мучайся потом, спать охота, а свет горит, и заснуть теперь никакой возможности, совсем нет у человека совести. Наташке нудный голос надоел, она встала и выключила свет. Палата затихла, но в сладкий утренний сон никому вернуться не удалось: через минуту дверь распахнулась, и свет вспыхнул снова. Зачем – Наташка не поняла, медсестра собирала термометры, не глядя на показания, и складывала их в одну коробку, при этом громко повторяя: «На уколы, просыпаемся, на уколы». Наташка не знала, назначили ей уколы или нет, а когда попыталась спросить, ничего не вышло. Вроде нормально говорила, только голоса не оказалось, получился какой-то свистящий шепот, и медсестра ее не услышала. Или сделала вид, что не слышит. Не хватало еще, чтоб ругались, – подумала Наташка и начала одеваться. Сходит до процедурного кабинета, не развалится. Там медсестра и скажет, нужны ей уколы или нет.
Определить, где находится этот самый процедурный кабинет, не составило труда: возле двери с соответствующей надписью змеилась очередь человек в тридцать. Тетки в расстегнутых халатах, накинутых прямо на ночнушки, нечесаные, с закрытыми глазами, такие же заспанные полуодетые мужики, а один молодой парень – в одних трусах. Парень с закрытыми глазами подпирал стену – похоже, спал стоя. Такой расхлябанности Наташка не понимала. Встал с утра – оденься, причешись, умойся, тогда и выходи. Так ее мамка в детстве учила. И зубы с утра нужно чистить. Она бы и зубы, конечно, почистила, только нечем было – ни пасты, ни щетки.
Очередь похожих на зомби больных двигалась довольно быстро. Наташка вошла в кабинет и поздоровалась. Получилось тихо, хрипло, во рту было сухо и горько, горло першило. Наверное, поэтому медсестра ей не ответила, вместо «доброго утра» спросила грозно: фамилия? Наташка ответила. Девушка принялась быстро листать затрепанный журнал.
– Нету тут тебя, Антонова, иди, очередь только задерживаешь! – раздраженно сказала медсестра Светка и, не дожидаясь, пока эта самая Антонова выйдет, громко крикнула: – Следующий!
Наташка понимала, почему толстая Светка разговаривает с ней так грубо, если быть точнее, вообще не разговаривает. В зеркало ей посмотреться не удалось, не было в палате зеркала, но представить, как она выглядит, Наташка могла, не впервой. Маратик вчера вечером разошелся. Надо полагать, нижняя губа у нее опять как у негритянки, огромная и синяя. Ныла скула, а значит, синяк под глазом тоже есть, если не под обоими. Хорошо хоть кожа у нее такая… с функцией регенерации. Это еще тогда, в первый раз, кто-то из врачей так сказал. Если бы сразу лед приложила, тогда, может, и вообще ничего не осталось. Ну, почти ничего. Но так почти никогда не получалось. Не до льда как-то было.