Все лгут - стр. 22
– Я счастлива, – выдохнула я.
Самир погладил меня по спине, устремив взгляд на проступающую у самого горизонта светлую полосу.
– Счастье мимолетно. Как шведский лето. Возникать из ниоткуда и так же быстро, без предупреждения, исчезать.
Мне кажется, я засмеялась, потому что эта неуклюжая метафора оказалась одновременно точна и забавна.
В тот миг мне не пришло в голову, что он мог быть прав.
После свадьбы Самир и Ясмин переехали в дом на Королевском Мысе. Это решение было наилучшим – мы оба с ним согласились. Места было полно, Ясмин могла продолжать ходить в свою гимназию – время в пути увеличивалось незначительно, а Самир ничего не имел против общественного транспорта. Вот еще одна из его прекрасных черт: трудности никогда его не останавливали. Он совершенно безразлично отнесся к перспективе каждые утро и вечер проводить в дороге по часу. Очевидно, на работе он не испытывал сильного стресса. Насколько я могу судить, она была сложна, требовала многолетней академической подготовки и острого, как скальпель, интеллекта. Но несмотря на все это, приходя с работы домой, Самир никогда не выглядел уставшим или утомленным.
Он никогда не отвечал отказом, если Винсент хотел поиграть в футбол или порисовать, и чаще всего именно Самир готовил ужин. И что это были за ужины! Мы перепробовали множество блюд североафриканской кухни: кускус с ягнятиной, марокканский салат залук с баклажанами и помидорами, марокканский суп харира. А домашний хумус с чесноком и лимоном, а свежевыпеченный хлеб, а чай со свежей мятой, которую Самир вырастил на одной из старых папиных грядок? Самиру каким-то образом всегда удавалось не переборщить со специями, так что даже Винсенту, который не любил резкие вкусы, еда нравилась.
– Немного хариссы[8] животу на пользу, – обыкновенно посмеивался он.
С уборкой, конечно, дела обстояли несколько иначе. Никто из нас, за исключением Винсента, не любил наводить порядок. По этой причине в раковине росла гора посуды, а кучи нестиранного белья копились неделями. Пыльные перекати-поля размером с хорошую крысу таились по углам, а комнатные растения чахли на подоконниках. Так могло продолжаться неделями, пока кто-нибудь не решался положить этому конец. Этим кем-нибудь, конечно, всегда была я. Мне не импонировала роль старосты в семье, я для нее не подходила и превращаться в умницу Аннику[9], которая вечно сетует на запущенное хозяйство, тоже не хотела, предполагая, что так оно, скорее всего, и выйдет. Человека наделяют ролью, или он берет ее на себя – это зависит от того, как он смотрит на ситуацию. Кто-то становится Умником (Самир), кто-то Весельчаком (Винсент), а уж коль скоро я примерила на себя роль умницы Анники, отказаться от нее стало уже невозможно.