Все лгут - стр. 2
– Речь о вашей дочери, Ясмин. Мы опасаемся, что она могла попытаться свести счеты с жизнью.
А потом?
Помню, что разговаривала с Гретой, и несколько других девушек тоже проснулись и вышли к нам. Помню, что Юханна помогала мне одеться, как маленькой: натянула на ноги колготки, через голову надела толстый свитер, пару раз провела расческой по волосам. Должно быть, они сверились с расписанием – чтобы убедиться, что катера начнут ходить лишь через несколько часов. Потом кто-то – Грета, кажется, – стал обзванивать местных жителей, потому что следующее мое воспоминание – это как мы втроем с Гретой и Юханной по сосновому бору пробираемся к пристани.
Декабрь – самый темный месяц в году.
Настоящего солнечного света почти не бывает даже днем, а ночи – те чернее дегтя. Такой вот ночью мы и пробирались по лесу, вдалеке от человеческого жилья, с трудом различая что-либо на расстоянии вытянутой руки. Тьма казалась такой плотной, что ее почти можно было потрогать. Гигантское ничто обступило нас стеной, вызывая ощущение нереальности происходящего. Единственным, что оставалось в мире настоящего, были островки леса и ветки черничника, то и дело возникавшие в конусе света перед нами. У Греты с собой был большущий фонарь. Такая тяжелая, несуразная вещь, от одного вида которой начинают ныть руки. Никто не произнес ни слова. Я слышала лишь хруст мерзлой земли у нас под ногами, мое собственное дыхание, да еще ветер, который завывал где-то высоко, в верхушках сосен.
На пристани в катере уже ждал мужчина – не помню его имени, – чтобы отвезти меня в зимнюю гавань Ставснес, где я оставила машину.
– Ты уверена, что тебе можно за руль? – спросила Грета.
Я кивнула. Вечером я выпила меньше всех. С тех пор, как встретила Самира, алкоголь меня не слишком привлекал.
Крепко обняв Грету с Юханной, я забралась в лодку и надела спасательный жилет. Тот был грязным и потрепанным, но, по крайней мере, помогал сохранять тепло.
Затем мы покинули остров.
Ясмин была мне не дочерью, а падчерицей. Или теперь используют другой термин? «Бонусный ребенок» звучит приятнее, примерно как выигрыш в лотерею. Бог мне свидетель, да только Ясмин никаким джек-потом не была. Ничего ужасного, просто она безответственна, импульсивна, безгранично наивна и еще вечно собирала все возможные проблемы. Но ведь в восемнадцать это так естественно, и вряд ли стоило ее винить. Наверное, единственные в мире люди, способные каждую секунду любить подростка, – его мама и папа. Им потом и кровью достаются терпение и снисходительность ко всем его капризам и ошибкам.