Все как в кино - стр. 17

– Это в самом деле кошмар. Кошмар…

Умильное выражение примерного семьянина давно уже исчезло с лица Родиона; настороженность превратилась в цепкое, неослабное, тревожное внимание, а в глазах сверкнули искры – верный признак проснувшегося интереса к делу.

– Серьезная кассетка, значит?

– Более чем.

– Ладно, пойдем смотреть.

– Я думаю, что тебе стоит сделать это в одиночку. Сам поймешь, почему.

– Ну…

– Без всяких «ну», босс. Иногда полезно и послушать совета подчиненного. К тому же, – я вымученно улыбнулась, – к тому же ты сам выгонишь меня после первых же двух минут просмотра.

Родион посмотрел на мое бледное лицо, кивнул и вставил кассету в видеомагнитофон.

Я поспешно вышла…

Когда через час Родион вызвал меня по внутренней связи коротким «Зайди», я поняла, что он ошарашен как никогда в своей жизни. Судя по времени, он просмотрел почти весь фильм, а не как я – лишь эпизод, правда, наиболее впечатляющий.

Он сидел на корточках перед экраном телевизора, уже переключенного с видеоканала на новости, и рассеянно комкал в руках какую-то бумажку. При ближайшем рассмотрении в этой бумажке я узнала клочок той самой фотографии младенца Потапа, которой Родион так призывал меня восхититься час назад.

Лицо босса было мертвенно-бледно, на лбу выступили капельки пота. Он окинул меня отсутствующим взглядом и поспешно произнес:

– Садись.

И почему-то указал место рядом с собой прямо на полу.

– Это не монтаж, – полуутвердительно произнесла я, с сомнением вглядываясь в выражение лица босса.

– Не монтаж, – машинально подтвердил он. – Да… инквизиторы переворачиваются в гробу от зависти.

– И Кравцова, и Теплов, друг покойного и его адвокат, убеждены, что нахождение этой кассеты в сейфе Марка Олеговича не может быть объяснено какими-то… сексуальными и психическими отклонениями Кравцова, – выговорила я. – Хотя такое предположение просто напрашивается.

– Да… – пробормотал Родион. – В самом деле. А снято-то как, черт побери! – вырвалось у него.

– Да, снято профессионально, – угрюмо подтвердила я. – С этой стороны не придерешься.

Босс дошел, нет, скорее дополз до своего стола и рухнул в кресло. Он никогда не был тяжел, напротив, я всегда упрекала его в том, что он слишком мало ест и оттого становится похож на дистрофика, даже несмотря на свой малоподвижный образ жизни (исключения составляли перебегания с этажа на этаж в целях снабжения своего наследничка всеми жизненными благами). Но сейчас кресло буквально хрястнуло под тощей задницей босса. Он взялся руками за голову, потом закурил и снова взялся за свой мыслительный орган.