Всё как есть, или Повесть о настоящем - стр. 20

Вот случай на побережье: сентябрь, утро, просыпаемся мы в палатке часов в шесть, великолепное утро, солнце ещё косо бьёт через листву кавказского леса, а мы, позёвывая, выходим к домику, где обитают местные рыбаки, этакие мужички-лесовички, их уже нет, ушли в море. “Ну что, Костя, надо позавтракать”. – “А что у нас есть?” – “Десяток картох есть”. – “Ну так и славно”.

Глядим, на пороге рыбацкого домика стоит ведро, полное каких-то грибов белого цвета, с виду как поганки. “Костя, – говорю я, – эти-то лес знают, говна не соберут, позаимствуем, с картофаном-то оно ого-го как славно получится”. Развели огонь и приготовили себе завтрак. Поели и сидим на бревне в наслаждении, практически как буддисты, слов нет, тихо перевариваем эту вкуснятину.

Тут приходит рыбак: “Здорово! Что, проснулись?” – и с этими словами шварк ведро на помойку. Мы как-то переглянулись и спрашиваем: “А чего это ты, Митя, грибы-то выбросил?” – “Да хер его знает, кто-то поганок насобирал, полгриба – верная смерть”. Мы опять переглянулись, потому как только что покушали четыре на двоих. “Да ну на хуй, – сказал рыбак. – Да вам пиздец! Давно?” – “Да только что!” “Сейчас”, – сказал рыбак и скрылся в доме.

Мы, побледнев, рассматривали один другого, и напомню, утро, божья роса, а нам вроде как хана, нет слов, чтобы описать это ощущение. Тут выходит Митя с канистрой керосина и наливает нам по кружке: “Пейте, сукины дети, не дай бог сдохнете ещё прямо здесь!” Одним словом, вылакали мы эту канистру, рвало так, что аж радуги появлялись, но остались живы.

Всё это происходило между Бетой и Прасковеевкой, в 50 километрах от Геленджика.

Вот ещё история: повадились к нам лазить соньки, вроде крысы, но хвост как у белки. Тогда я, как главный зверолов, придумал для них ловушку: возле опорного столба горизонтально вешается баклажка, в дальнем конце приманка, когда сонька лезет туда за вкусняшкой, центр тяжести нарушается, и баклажка опрокидывается вместе со зверьком, который сидит в ней мордой вниз, а жопой вверх и вылезти не может, собственно, и все. Ступа придумал их обдирать и засаливать, как засаливают тарань.

Сушил он их вдоль дороги, по которой туристы ходили на водопад. Сначала я думал, что он пытается так отпугнуть людей, чтоб они лишний раз медитации не мешали, но он нашёл им ещё одно применение.

Как-то, придя в Бету, мы заглянули в пивной ларёк, заказали по паре пива и стоим такие невозмутимые, прихлёбывая пиво и мирно беседуя о будущем человечества. Баловались философией, что греха таить! Помимо нас были ещё несколько мужиков за соседним столиком, они что-то буровили между собой, и один из них вытащил рыбу и побил ею о стол, чтобы легче чистилась. И вот тут Ступа вытаскивает из кармана сушёную соньку и тоже начинает лупить ею о стол, эффект был… Мужики засобирались и вскоре ушли, а Ступа, глядя на бармена, впился зубами в тушку, это с его-то внешностью. Произошёл небольшой коллапс у продавца, а Ступа потребовал ещё пива и чтобы холодного! Впоследствии мы задружились с этим малым, и он даже отпускал нам по кружке бесплатно. Надо добавить, что и вид у нас был шикарный: мы были одеты в кимоно, Ступа в чёрное, а я в белое, это и была наша повседневная одежда. На ногах были сандалии, причём самые дешёвые, а море выбрасывает на берег кучи этого говна, но я запретил Ступе ходить в разных, чтоб внимания не привлекать, хотя потом мы и начали разгуливать в кимоно, но это не для красоты, оно удобно.