Все хорошо - стр. 21
«Мисс Фитч, я готов прооперировать любого жителя Новой Англии, но только не вас, – с улыбкой качал головой он. – Вас я резать не стану. С чего бы? – продолжал он, ласково глядя на меня. – У вас нечего вырезать».
И я казалась себе распутницей, что сидит перед ним, бесстыдно раздвинув ноги, а он ласково, но твердо отказывается ее трахать.
«Не стоит настаивать, мисс Фитч, это даже как-то недостойно, неловко для нас обоих».
«Но я не могу ходить, – в отчаянии повторяла я. – И сидеть, и стоять».
«Мисс Фитч, – наклонялся ко мне он. – Если вы не можете ходить, поведайте, как же вы сюда попали?»
«Не знаю».
– Что? – переспрашивает Грейс. – Миранда, ты слышала, что я сказала?
– Ты сказала, что я режиссер, – шепчу я.
– Верно.
– Это не важно. Они не будут играть по правилам.
Я разглядываю этот факт словно со стороны, как будто издали любуюсь горящим костром.
– Времени еще полно. – Она кивает на метущую за окном метель, а потом подзывает официанта.
– Ты же знаешь, это всегда происходит слишком быстро. Не успеешь оглянуться, а она уже здесь.
– Кто? – спрашивает она, роясь в сумочке.
– Весна.
Меня пробирает дрожь. С тех пор, как меня назначили режиссером, я ненавижу весну. Умираю от ужаса при виде таящего снега. Содрогаюсь, увидев набухшие почки на ветвях. Запах совокупляющихся деревьев, щебет птиц, аромат влажной травы… Бриана, наверное, все это обожает. Ждет с нетерпением. Даже какие-нибудь ритуалы устраивает, чтобы весна поскорее наступила.
Я поднимаю глаза на Грейс. Лицо ее теперь словно подернулось дымкой.
– Миранда, ты уверена, что с тобой все хорошо? Ты какая-то…
– Какая?
– Не знаю. Словно ты не здесь…
– Просто… – я растираю ногу, – просто тяжелый период. Как-то все навалилось.
И пытаюсь натянуто улыбнуться, как будто преодолевая что-то. Острую боль, например. Это правда, мне в самом деле очень больно, но гримаса все равно выходит фальшивая. Я откровенно плохо играю. Как дрянная актрисуля из рекламы обезболивающего. Умоляю зрителя мне поверить.
И Грейс это видит. Опускает глаза. И берет из тарелки ломтик картофеля.
– Миранда, слушай, ты всегда можешь попросить о помощи. Ты ведь помнишь об этом, правда? Я же буквально на соседней улице живу. Могу в прачечную для тебя сходить. Продукты принести. Окна позакрывать, если нужно.
«А сама-то даже о помощи не просит».
«Да она постоянно просит о помощи».
– Знаю. Спасибо.
Раньше мы с Грейс тесно общались. Дружили? Пожалуй, да. Еще не так давно я чуть ли не каждый вечер по дороге домой заглядывала к ней выпить. Ложилась на пол в ее гостиной, а она сворачивалась клубочком на цветастом диване и выпускала на себя свою бородатую ящерицу. Мы ругали факультет английского языка. Жаловались друг другу, что наш курс театроведения висит на волоске. Она просила рассказать о времени, когда я была актрисой. Или я сама заводила об этом разговор. Выпив сильнее обычного, Грейс всегда требовала историй о том лете, когда я работала в Диснейленде Белоснежкой. Почему-то эта моя роль интриговала ее куда больше, чем участие в тех или иных шекспировских постановках. Иногда мы намазывали на лица самодельную маску из розовых лепестков и смотрели один из ее излюбленных детективных сериалов. Она так и писала мне в сообщениях: