Все грани осени - стр. 3
Но он крепко надеялся на это.
II
В Прагу они выехали через десять дней ранним утром на поезде. Купе спального вагона международного класса показалось Андрею Юрьевичу страшно неудобным, он никогда в таком не ездил. Оно было гораздо уже обычного купе, и спальные полки располагались в нем не по обе стороны напротив друг друга, как это принято в России, а три штуки на одной стороне, очень низко друг над другом. Подход к окну из-за этого сделался удобным, однако они загромоздили его своими коробками с телевизионным оборудованием. Возле окна в угол был вмонтирован полукруглый откидной столик, под которым прятался маленький умывальник. Все: стены, двери, мягкая плюшевая обивка полок и коридор вагона, тоже настолько узкий, что в нем невозможно было нормально разойтись, имели одинаковый блекло-салатовый оттенок, напоминающий психушку. Андрей Юрьевич втиснулся в купе и увидел мужчину с умирающим лицом, плотно закрытыми глазами и початой бутылкой «Боржоми» на колене, утомленно откинувшегося на подложенную под спину кожаную сумку. Уловив шорох, мужчина поднял руку, бережно, как ребенка поднес к губам горлышко, сделал маленький глоток и со стоном вернул бутылку на место. Глаза он так и не открыл.
Сопровождающий выглянул из-за плеча Андрея Юрьевича, расплылся в коварной понимающей улыбке и, набрав в грудь побольше воздуха, проорал, краснея и напрягая на шее жилы:
– Живой груз доставлен в целости и сохранности. Гони расписку, Мотя!
– Изыди! – вздрогнув, ответил слабым голосом мужчина и, мучительно морщась от каждого усилия, вновь привел в действие бутылку «Боржоми».
– Счастливого пути, Андрей Юрьич! Устраивайтесь.
Сопровождающий подмигнул и исчез. Андрей Юрьевич бесшумно поставил свою сумку на ближайшую коробку и сел с максимальной осторожностью, как будто полка была сделана из хрупкого тонкого стекла. Мужчина, помедлив, разлепил страдальческие глаза и в два приема повернул голову к попутчику.
– Перебрал вчера, – жалобно простонал он. – А что они хотят? Убийцы! Два месяца вынужденного безделья! Матвей Шумякин, собственно…
Андрей Юрьевич понял по тону, что он обязан знать, кто такой Матвей Шумякин, если не хочет прослыть дремучим деревенщиной. Большая мягкая, удивительно гладкая на ощупь рука протянулась ему. Андрей Юрьевич принял ее как драгоценность. У Шумякина были выразительные умные, на выкате глаза, мешки под глазами и темные круги вокруг глаз. Умирающее выражение не портило приятного полного лица. Шумякину было чуть больше сорока, он был высок, силен, но рыхл. Он умел в один миг увидеть в нужном ракурсе любую окружающую картинку. Мог преподнести все в нужном свете. Андрей Юрьевич тоже представился. У него создалось неприятное впечатление, что его одним взглядом поставили в нужный ракурс и рассмотрели во всех подробностях. Любопытство во взгляде угасло, Шумякин вернулся к живительной бутылке.