Все это время - стр. 33
Я знаю, что можно улизнуть от серьезного разговора, свести всю беседу к болтовне о виски и прочей чепухе, но в ушах всё еще звучат слова Сэма, и что-то в них меня тревожит.
– Ты рад, что не потерял еще и меня, – повторяю я, качая головой. Смотрю на серые диванные подушки. – Порой я жалею, что не погиб вместо Кимберли. Иногда мне кажется, что она вот-вот войдет в эту дверь. Жду, что всё снова станет, как раньше.
Взгляд Сэма становится серьезным: примерно с таким выражением лица он выслушивал указания тренера перед серьезными матчами.
– Я тоже, – твердо говорит он. – Именно поэтому мы не можем ее забыть. Нам нужно держаться вместе, потому что только так нам удастся сохранить память о ней. Кимберли хотела бы этого.
Чего хотела Кимберли? Раньше я думал, что знаю все ее желания и мечты, но я ошибался. А вот Сэм действительно знал.
Я думаю обо всех разговорах, которые эти двое вели за моей спиной, о том, что Сэм знал об истинных чувствах Кимберли, о ее подлинных стремлениях.
– Давно ты узнал? – спрашиваю я. – Про Беркли?
Сэм отвечает не сразу, качает головой.
– Прости. Мне следовало тебе рассказать.
– Ага, – просто говорю я, но думаю о словах Ким, сказанных за несколько минут до аварии. О том, что она поступает в Беркли. «И ты бы меня отпустил?»
Неужели Сэм думал так же?
Друг наблюдает за мной, потом, поняв, что я не буду скандалить, продолжает:
– Знаю, тот вечер был просто ужасным, но Ким тебя любила, и ты должен об этом помнить.
Я взвешиваю эти слова, и они кружат мне голову сильнее алкоголя. Прошедшее время в слове «любила» ранит так же сильно, как в тот вечер, и сейчас я не готов с этим смириться.
Сэм сидит у меня недолго. Мы переходим на более безопасные темы, говорим о его планах на этот семестр, о приближающемся футбольном сезоне в Калифорнийском университете, несмотря на то, что я не буду участвовать в матчах.
Потом Сэм уходит, и я обещаю, что больше не буду таким засранцем и буду отвечать на его сообщения.
Но через несколько минут после того, как за Сэмом закрывается дверь, я снова ее открываю и выхожу наружу, вдыхаю прохладный августовский воздух. Я не сразу осознаю, что иду к пруду, зажав в руке наполовину пустую фляжку с виски, хромая, шагаю по парковой дорожке. Сажусь у воды, в тени одной из огромных ив, и смотрю, как солнечные лучи искрятся на поверхности воды.
Легкий ветерок взъерошивает мои волосы, и в нем слышится какой-то голос. Шепот. Слова слишком тихие, я не могу их разобрать.
Оглядываюсь по сторонам, пытаясь найти источник звука, но на этот раз меня совершенно не удивляет, что поблизости никого нет – только зеленая трава вокруг пруда да растущие вдоль берега деревья – а еще ощущение, от которого я никак не могу избавиться. У меня не выходят из головы слова Сэма, они звучат снова и снова, как будто я бегаю по кругу, получив наказание за пакет контрабандных орешков.