Всё ещё люблю - стр. 19
Мужчина откашливается, берет в руки из ящика стола запечатанный конверт и вскрывает его на моих глазах.
Не больше минуты он вслух зачитывает мне написанное. И все это время я жду чего-то невероятно трудного или унизительного. Да, в конце концов, чего-то нереального. Того, что я просто физически не смогу исполнить.
Но так и не дожидаюсь…
– Это все условия? – недоверчиво спрашиваю у поверенного.
– Да. Это всё.
– Я правильно поняла, что смогу сохранить наследство, оставленное Егором, если в течение трех лет после его смерти не выйду замуж и возьму на себя обязанности генерального директора корпорации?
– Да. Все верно, – подтверждает адвокат.
Замолкаю. Не понимаю, в чем тут подвох-то? Замуж я и так не стремлюсь и, скорее всего, вообще не соглашусь с кем-то связать свою судьбу еще раз. Так что три года без нового брака – это даже не условие.
А вот занять кресло гендиректора – это уже сложнее. Егор не скупился на мое образование. Как и отец в свое время. Так что я не была полным профаном, но и не была настолько хороша и подкована, чтобы занять сразу такую высокую должность.
Да и акционеры не будут прыгать от радости от моего непосредственного участия в работе корпорации. Но тут я могу настоять. Пятьдесят два процента теперь принадлежат мне.
И все же это будет сложно. Очень сложно. Кто захочет, чтобы во главе корпорации стояла молодая, никак себя не зарекомендовавшая женщина? Никто, я в этом уверена.
Сама бы я никак не стала вмешиваться в управление корпорацией. Наняла бы надежного человека с помощью отца, и тот бы представлял мои интересы. Или вообще продала бы свои акции. Да, скорее всего, продала бы… Но теперь… теперь все изменилось.
Одно дело, если бы Егор поставил условия, против которых бы воспротивилась вся моя сущность, тогда бы и речи не шло им следовать. Я бы отказалась от наследства.
Но не сейчас. Я должна хотя бы попытаться занять кресло генерального директора.
Как это сделать? Пока не знаю. Но это не повод терять почти миллиардное состояние.
Как я уже говорила, это будет нелегко, но вполне реально.
Тяжело вздохнув, представив, сколько работы и обучения мне предстоит, смотрю на Владлена Артаковича.
– Спасибо, что не стали зачитывать это при всех.
– Не за что, Александра Николаевна. Я рад, что Егор одумался и переписал завещание в вашу пользу.
Переписал? Значит, все-таки в другом завещании он исполнил свою угрозу и ничего мне не оставил. Но что тогда заставило его изменить решение? В наших отношениях перед его гибелью ничего не поменялось. Потепления не было. Так что его подтолкнуло изменить последнюю волю?