Все дороги ведут в Асседо - стр. 77
Его взгляд невольно обратился к одному из высоких окон Арепо, черной дырой зияющему на фоне бесконечного света.
Глава XVII. Пасодобль
Не успел прозвучать последний такт вальса, когда Йерве был окончательно и бесповоротно влюблен в Зиту. Впрочем, он понял это уже тогда, когда их ладони сплелись, его правая рука легла ей на талию, а ее левая – невесомо коснулась его плеча.
Гремели трубы и горны, басили тромбоны, ухала туба, взвивались скрипки, звенели колокольчики, и казалось Йерве, что у него отрастают крылья, что разверзается купол Арепо, и взмывают они вместе с Зитой над полями и лугами, над пастбищами, мельницами и дубравами, над колокольнями, фруктовыми садами, над тополиными аллеями, замками и фонтанами, и парят в поднебесье, держась за руки, а небо стекает по черепичным кровлям Асседо и уходит в плодородную землю.
Музыка резко оборвалась. Небо грохнулось с крыш. Дамы и кавалеры застыли в изломанном поклоне.
– Падеспань! – объявил распорядитель и стукнул жезлом о порфирный пол.
Ударили литавры.
Фигуры выстроились в цепочку.
– Вашу руку, мадам, – дюк объявился слева и перехватил Зиту сзади за талию.
Перед Йерве оказалась мадам де Шатоди.
– Какой великолепный оркестр! – воскликнула разгоряченная Джоконда, увлекая Йерве за собой. – Его высокоблагородие так щедр!
Два шага налево, два шага направо.
– Мсье дюк так прекрасно танцует, кто бы мог подумать! Такой сюрприз! Почему его милость никогда не дает балов?
Два шага направо, два шага налево.
Поворот.
– Йерве! Я так счастлива!
Задыхающаяся Нибелунга сменила Джоконду и закачалась в пьянящем ритме.
Два шага налево.
– Я так давно не танцевала! Умеет ли Гильдегард танцевать? Я никогда у него не спрашивала.
– Конечно, умеет! Намного лучше меня. Дюк научил его всему, что умеет сам. Включая…
– Ах, какая радость! Я выхожу замуж! Когда я стану хозяйкой Желтой цитадели в Нойе-Асседо, я непременно буду давать балы. По три в каждый сезон. Нет, по четыре. Еще лучше – по пять. Я стану невесткой дюка. Кем же я придусь тебе, Йерве? Золовкой? Свояченицей? Снохой?
– Боюсь, что никем.
Какая-то женщина сменила Нибелунгу в фигуре танца.
– Господин фон Таузендвассер-младший! Какая честь! Вы в самом деле никого не узнаете? На вас действительно упала люстра?
Йерве узнал голос старшей дочери Шульца, чье уродство было скрыто от него, и юноша успел подумать о том, что в некоторых ситуациях слепота оборачивается милостью Божьей. Непривлекательная женщина пахла фиалками и лавандой, а талия ее была так же гибка, как и у Джоконды.
– Действительно.
Два шага налево. Поворот.