Все дороги ведут в Асседо - стр. 50

Наместник Ольвии с седой порослью на голом торсе нарисовался перед владыкой Асседо.

– Раздайте всем этим самоотверженным господам, бюргерам и мужикам по два золотых каждому. Я верну из своей личной казны.

– Будет исполнено, сир, – поклонился градоначальник, – со всею точностью.

Дюк кивнул.

– А на этом месте постройте купальню. Грех такому участку пропадать – море в трех шагах. Пошлину можете пустить на формирование постоянного пожарного отряда. Мне онa ни к чему.

– Слушаюсь, ваша милость, – снова склонил голову седовласый наместник.

– Дьявол меня забери, – проворчал дюк, – тебе не кажется, Йерве, что кому-то не угодно, чтобы мы воротились домой? По коням!

Отдал последний приказ и стремительным шагом направился прочь, а утомленный, но удовлетворенный крестник последовал за ним.

Дюк вскочил на Ида. Йерве залез в повозку, где Фриденсрайх вместе с Нибелунгой давно забросили попытки привести в чувство мечущуюся в бреду мадам де Шатоди, и резались в Дурака, чтобы не заскучать.

Проигравшая Нибелунга как раз должна была прокукарекать в одиннадцатый раз, когда появился Йерве.

– Василиса тебя ждет, – сказал Йерве, заботливо нашаривая руку Джоконды, чтобы проверить пульс. – Мы отправляемся в путь.

– Приглядите за мадам, господа, она на вашей ответственности, – попросила Нибелунга, вылезла наружу и захлопнула дверцу.

Повозка тронулась.

– Постой, Кейзегал! – маркграф высунулся из окна.

– Чего вам, Фриденсрайх? – нетерпеливо обернулся дюк.

– Где та женщина?

– Какой еще, к чертовой матери, женщины тебе не хватает, Фрид?!

– Той, что выпрыгнула первой из окна.

– Бог ее знает.

– Кейзегал, – заметил Фриденсрайх, – мой дальновидный друг, столько лет прошло, а ты все еще глядишь не туда, куда следует.

Упрямую незнакомку дюку пришлось приглашать, уговаривать и убеждать последовать за ним.

Изначально дюк вовсе не собирался так поступать, ибо до этой женщины ему не было никакого дела, как, впрочем, и до самой мадам де Шатоди, но, встретив неожиданную преграду, не устоял перед соблазном ее сокрушить.

Незнакомка отнекивалась, отказывалась от приглашения, и говорила, что не пропадет, снимет комнату на постоялом дворе, уверена, что Джоконде окажут наилучший прием из всех возможных, и вовсе не следует ей злоупотреблять гостеприимством сеньора Асседо, который и так слишком много для них сделал.

Но сеньор Асседо закусил удила, и заявил, что, как и любому другому человеку, пребывающему на земельных наделах сюзерена, ей следует подчиниться воле того, кто несет ответственность за ее жизнь и честь.