Все цвета моей жизни - стр. 23
Олли входит в кухню и интересуется:
– А что на ужин?
– Олли, вон отсюда, – говорю я.
– Нет, я есть хочу, – отвечает он и идет прямиком к плите. Щупальца охватывают его и сжимают сильнее, чем она, когда обнимает его.
– Стой! – кричу я и кидаюсь за ним.
Он не сможет так жить, она его задушит. Она его уничтожит, а он ей это разрешит.
Я кидаюсь на него и валю на пол, закрываю, защищаю.
Щупальца крепко прижимают его к земле, и он вопит, когда они сжимаются. Я тоже воплю, но потому, что в спину втыкается жало из ее цветов. А потом до меня доходит, что я задела за ручку ковша на плите и нас обоих окатило кипятком.
– Как ты это делаешь?
Я лежу в своей кровати, на животе. Спина – один сплошной ожог после кипятка. Он почти весь пролился на меня. У Олли задеты руки и чуть-чуть лицо. Оно все забинтовано. Сколько надо будет лежать на животе, я понятия не имею. Думаю, до тех пор, пока не перестанет болеть.
– Что – это?
– Блокируешь ее цвета. Не разрешаешь им прилипать к себе.
– Правда?
– Да, так всегда бывает. Ее цвет подходит к тебе и отскакивает или проплывает над головой, а иногда возвращается прямо к ней.
Он пожимает плечами, но задумывается.
– Да не хочу пускать ее, и все. Не хочу иметь с ней ничего общего. А ты что делаешь?
– Увиливаю.
– А Олли?
– Он все это принимает. Прямо засасывает в себя, даже когда она спокойная. Похоже, ему этого хочется.
Он снова задумывается и спрашивает:
– Так ты поэтому на него прыгнула?
– Да. Я и не собиралась его бить. А ты что подумал?
Спину жжет, но я пробую сесть в постели и посмотреть на него.
– Элис, – произносит он, устало потирая глаза и лицо. – Этому все равно никто не поверит.
– Жалко.
– А мне другое жалко. Жалко, что с тобой это происходит.
Я чувствую, как к глазам подступают горячие слезы, как будто меня окунули лицом в тот кипяток, и теперь нужно смывать его собственным потом и слезами.
Он приподнимает мои темные очки и смотрит мне прямо в глаза.
– Слышишь меня?
Я киваю и смахиваю слезы.
– Попробуй… попробуй приспособиться и как-то жить с этими цветами. Все время пугать людей невозможно. Но и все время бегать от них тоже невозможно. Я хорошо понимаю, как это трудно, я не знаю, что бы я стал делать… но тебе так дальше нельзя. Ты растешь, у тебя вся жизнь впереди. Может, ты перестанешь видеть цвета, а может, и нет. Но всегда ты рядом с ней не будешь, пора начинать думать о себе. Всего-то через шесть лет, – тут он повышает голос, я понимаю, что нарочно, и для меня его слова звучат приговором суда. – А потом можешь приезжать и жить со мной.
– Хорошо бы. Тогда у меня никаких проблем не будет.