Все цвета моей жизни - стр. 2

– Иди погуляй, – говорю я.

Он слушается, а я сломя голову бросаюсь в зеленое, так быстро, что оно клубится вокруг меня. Зеленое ползет из-под двери ее комнаты, как будто там работает мощная дымовая пушка. Сердце бешено колотится, когда я кладу руку на ручку. Не любит она, чтобы ее беспокоили. Сон у нее плохой, так что если уж засыпает, будить ее не смей. Пока она спит, радуешься, но такое счастье выпадает не каждый день.

Я толчком открываю дверь. Вся комната залита мутно-зеленым светом. Даже глазам больно. Я оглядываюсь кругом, ищу, что это светит, – может, какой-то новый прибор, который помогает засыпать, – но не могу ничего найти, и вообще этот свет не успокаивает. Зелень какая-то густая, я просто вязну в ней, да к тому же еще и холодная. Мне становится так грустно, так одиноко, пусто и сумрачно на душе, что я готова вот прямо здесь сдаться, лечь ничком и умереть.

Я вижу, как она свернулась под одеялом; лежит на боку, лицом к зашторенному окну; там, где зажимы сорвались с колец и шторы провисли, образовались как бы кармашки, и сквозь них пробивается серый свет дня. Я тихо обхожу кровать; ее лицо закрывают нечесаные, давно не мытые волосы. Дрожащими руками я осторожно убираю их с лица.

– Служба 999. Что у вас произошло? Говорите.

– Она зеленая. Она… она… она зеленая…

– Представьтесь, пожалуйста!

– Руки… лицо… все зеле-о-ное…

– Девочка, как тебя зовут?

– Элис Келли.

– Элис, где ты живешь?

– Она зеленая, вся-вся зеленая…

– Элис, милая, скажи свой адрес.

– Брайарсвуд-роуд, Финглас. Дом сорок семь, семерка криво висит.

– Отправляю к вам скорую. Элис, а кто зеленая, скажи, пожалуйста?

– Лили Келли.

– Мама?

– Угу.

– Ты сейчас рядом с ней?

Я отрицательно трясу головой.

– Элис, ты с мамой сейчас?

Снова трясу головой.

– Элис, ты сейчас с мамой?

– Нет.

– Я тебя попрошу – подойди к ней, пожалуйста.

Я трясу головой.

– Элис, сколько тебе лет?

– Восемь.

– Понятно… Элис, с твоей мамой что-то случилось?

– Не знаю, я только сейчас пришла из школы.

– А мама где?

– В кровати. Она зеленая.

– Элис, я тебя попрошу – подойди к маме, пожалуйста.

Я последний раз трясу головой и кладу трубку.

В нашу дверь громко стучат. Двинуться не могу. Меня бьет дрожь. Я опускаю голову, кладу подбородок на колени, обнимаю ноги руками. Несколько раз звонят в звонок. Снова стучат в дверь, а потом я слышу, как по лестнице кто-то поднимается. Дверь моей комнаты приоткрывается, я замираю, становится тихо, и они отходят. Идут к соседней комнате. Ее комнате.

Стук в дверь, шаги.

И…

Крик. Это она?

Я затыкаю уши, крепко зажмуриваю глаза, еще сильнее утыкаюсь лицом в колени. От пятен на них еще пахнет травой – это Хаджра меня толкнул на спортплощадке, когда мы играли в регби. Я вдыхаю этот запах, дрожу всем телом, грудная клетка стиснута, и воздуха не хватает. Крик затихает, на лестнице слышатся голоса – мужской и женский. Говорят громко. Я сижу тихо-тихо. Потом кто-то из них – не разберу кто – что-то негромко произносит и идет сюда, наверх, а кто-то спускается вниз. Кажется, что это тянется уже долго-долго; я никогда не любила играть в прятки, всегда хотелось побыстрее домчаться до туалета, чтобы пописать. Вот и сейчас мочевой пузырь едва не лопается. Кто-то поднимается по лестнице и открывает дверь моей комнаты.