Все, что я знаю о любви. Как пережить самые важные годы и не чокнуться - стр. 7

– Пожалуйста, Долли, – умоляла Фэйрли в пятницу вечером. – Пожалуйста, ну встреться с ним еще разочек.

– Нет, – сказала я решительно. – Это больше не прикольно.

– Но мы с Дунканом еще не дошли до той стадии отношений, когда я просто могу взять и прийти к нему домой. Я буду похожа на маньяка-преследователя.

– Раньше тебя это не волновало. (Однажды Фэйрли дала мужчине двадцать фунтов на телефон и взяла с него слово, что тот ей напишет – он так и не написал.)

– Да, но с ним я хочу быть нормальной, – сказала она искренне. – Я и есть нормальная с ним, все и правда здорово. Пожалуйста, напиши Гектору. Мы можем погулять вместе, все будет хорошо.

Я задумалась.

– Ну пожалуйста, я для тебя так сто раз делала.

Черт ее побери, она делала.

Я написала Гектору и сказала, что со мной будет Фэйрли. Мы сели в автобус до Ноттинг Хилла.

Как и следовало ожидать, после того как мы четверо немного выпили в гостиной, Гектор начал рассказывать свою любимую историю с зажимами для сосков в развязной, пьяной манере Найджела Хэйверса[9]. Фэйрли пыталась держать себя в руках, накручивала на палец волосы и застенчиво улыбалась Дункану. Потом они ушли. Гектор повел меня в свою спальню, «показать кое-что». Он стал нежным и участливым, таким, какими обычно становятся мужчины вроде него, когда чувствуют, что ты от них отдаляешься (я не отвечала на его порнографические лимерики по почте вот уже две недели). Я уселась к нему на кровать и отхлебнула теплого белого вина прямо из бутылки.

– Ну, что там у тебя? – спросила я.

Он взял в руки гитару.

О, нет. Только не это – что угодно, только не это. Спальня, в которой я мечтала оказаться месяцами, превратилась в пещеру моих личных ночных кошмаров. Внезапно я отчетливо увидела ее всю, весь этот богемный бардак – грязные носки на полу, стойкий запах плесени и сырости, какой бывает только на старых полях для крикета в дождливый день, пододеяльник с прожженными в коматозном курении дырками. Прекрасные женщины на стенах превратились в горгулий и пялились на меня сверху. «Мы прошли через это, теперь твоя очередь», – шипели они.

– Я хочу, чтобы ты меня выслушала, – пробормотал он, беря три аккорда после безуспешных попыток настроить гитару.

– О боже, все нормально, тебе не обязательно это делать.

– Долли Олдертон, – произнес он, будто на вечере открытого микрофона. – Я влюблен. Я написал эту песню для тебя.

Он начал играть все те же три аккорда.

– Я увидел ее в поезде, – запел он с американским карканьем. – Нет на свете лучше повести. Когда мы впервые встре…

– Гектор, – сказала я, хмурясь, и тут же почувствовала, как вино ударило в голову. – Я думаю, нам не стоит больше встречаться.