Всё, что возьму я с собой… - стр. 10
Меж тем, инструктор Степурин равнодушно вылез из задней кабины, потянулся и сухо произнёс.
– Всё нормально, замечаний нет. К самостоятельному полёту готов!.. – сделав короткую паузу, инструктор добавил. – …Советую поторопиться. Командир эскадрильи не любит, когда курсанты опаздывают!
Казалось, я не бежал, а летел. Сбросив со своих плеч многотонный груз неприятностей, накопившийся за последние недели, я вовсе не чувствовал своего веса. Чуть позже ребята по эскадрильи рассказывали, как подполковник Катченко громко на меня орал, отчитывая за опоздание. Однако я этого совершенно не слышал. Нынче мой разум был занят совершенно иным. Словно наркоман, впервые подсевший на иглу, я всё ещё испытать кайф от своей недавней посадки, при этом мне не терпелось ещё и ещё раз испытать то непередаваемое ощущение. Теперь я уже точно знал, как и что мне необходимо делать.
Имелась и ещё одна причина моей спешки. Я торопился получить допуск к самостоятельному вылету до возвращения на аэродром Кравца и Корнейчука. Мне отчего-то казалось, что именно они, Николай Иванович и Владимир Викторович, обязательно спутают все, так удачно выпавшие ныне «карты».
Сразу скажу о том, что и с командиром эскадрильи я так же не оплошал. Более того, посадка выглядела гораздо уверенней, более осмысленной, едва ли не близкой к идеалу. Причём, по поводу «близкой к идеалу»… То была вовсе не моя выдумка или некий литературный оборот. На сей раз я практически дословно процитировал слова командира эскадрильи, сказанные мне уже на земле, во время послеполётного разбора.
Итак, моя мечта сбылась. Я получил допуск к самостоятельному полёту. Ныне я прибывал в каком-то полушаге от полноправного звания: лётчик.
Ровно в полдень самолёт с бортовым номером шестьдесят восемь, уже поджидал меня на авиа стоянке. Словно скаковая лошадь, нетерпеливо бьющая копытом в предчувствии очередного забега, боевая машина, слегка вибрируя на ветру элеронами и рулями, ожидала своего старта.
Мне, восемнадцатилетнему пацану, лишь год назад закончившему школу, доверили управление истребителем. Это уже потом, спустя тридцать или сорок лет, глядя на своего восемнадцатилетнего сына, я отчётливо понял, какие риски и опасности мог таить в себе тот первый самостоятельный вылет.
– Всё будет хорошо!.. – помогая мне с ремнями и замками парашюта, добродушно улыбнулся авиатехник. – …Если допустили – значит, достоин. Значит, всё у тебя получится.
Эх! Кабы бы те слова, да Богу в уши…
Чтобы быть правильно понятым я, пожалуй, позволю себе некоторое отступление.