Размер шрифта

Все было не так - стр. 1

Дорогой читатель!

Я не знаю, кто это будет читать. Даже не знаю, должен ли кто-то.

Но мне нужно было это записать после всего произошедшего. Потому что, несмотря на полученные за последние несколько месяцев ответы, я все еще настолько же потеряна, как три года назад.

Ты уже знаешь часть истории. В первые месяцы после этого убийства выходили специальные выпуски, статьи, часовой документальный фильм и даже серия популярной подростковой драмы, основанная на событиях, произошедших в старшей школе округа Вирджил. И если ты за последние три года хотя бы раз бывал в христианской церкви, то определенно слышал о Саре Макхейл, девушке с крестиком на шее. Девушке, которая умерла, защищая свою веру.

Вероятно, мое имя менее известно. Даже если ты когда-нибудь его слышал, то уже наверняка забыл. Но я была лучшей подругой Сары. Одной из тех девушек, что находились с ней в туалете в день ее убийства. И я – Лиэнн Бауэр – являюсь одним из шести свидетелей, переживших стрельбу.

Многое из того, что, как вам кажется, вы знаете о том дне, – неправда. Все истории перемешались, изменились, прошли десятки различных фильтров.

В течение непродолжительного времени все следили за нашей школой. Все хотели получить кусочек трагедии. Но через несколько недель репортеры и камеры исчезли, переключились на другую историю.

А мы, выжившие, никуда не делись и все еще перебирали обломки. Несмотря на то что двадцатичетырехчасовой новостной цикл двинулся дальше, наши истории только начались. И сейчас стянулись в узел фактов и вымысла.

Что-то из этого – по крайней мере когда речь идет о Саре Макхейл – моя вина.

Наша школа вскоре снова появится в новостях. Люди начнут вспоминать наши имена, изучать наши истории. Только озвученные рассказы не правдивы. Я подумала, было бы неплохо собрать все кусочки правды и чтобы мы, выжившие, поделились тем, что произошло с нами в тот день и после. Но после нескольких месяцев установления истины я начинаю думать, что, возможно, ошибалась.

Какую-то правду лучше забыть.

Поэтому я все записываю. Все, что случилось этой весной, все, что я выяснила. Я сложу все воедино и, возможно – я на это надеюсь, – когда закончу, буду знать, что делать.

Я просыпаюсь каждое утро с мыслями о смерти.

В основном они представляют собой ровный реальный гул, который легко заглушить, прикладывая чуточку усилий и ежедневно принимая таблетки. Но в конце февраля, когда дело близится к годовщине, гул начинает набирать силу, становится громче, четче, его практически невозможно игнорировать. В этот самый день он напоминает грохочущий бас, невероятно разрушительное crescendo[1], раскалывающее голову.

Этот год, третья годовщина стрельбы, не стал исключением. Я встала только после одиннадцати и все равно была измотана из-за проведенной в кошмарах ночи. На телефоне уже поджидали сообщения.

Берегись мартовских ид [2]. Сегодня все в порядке? – от Эшли Чемберс, которая всегда выходит на связь первой.

Мы вшестером стали непосредственными свидетелями стрельбы и выжили. До этого дня мы едва знали друг друга. То есть кто-то из нас ходил на одни и те же уроки. Мы знали, кого как зовут. Все-таки наш округ совсем небольшой. Но до этого дня мы почти не общались друг с другом. И начали поддерживать связь только после стрельбы.

Точнее, пятеро из нас.

Иден Мартинез и Денни Лукас уже ответили. У меня все хорошо. Надеюсь, все сегодня в порядке и У меня все ок. Береги себя сегодня.

Я написала свой ответ: Еще жива. Рада, что вы есть у меня. А потом вернулась в самое начало переписки и посмотрела на имена. Я знала, какие увижу, а какое – нет, и из-за его отсутствия желудок до сих пор скручивает от вины.

Я отложила телефон и надела толстовку и джинсы. Я ничего не смогла съесть – не сегодня. Понимала, что любая оказавшаяся в моем желудке пища все равно выйдет наружу. Я испытала это на собственной шкуре в первую годовщину. А потом и во вторую. Поэтому почистила зубы и умыла лицо, вошла в гостиную и увидела в окно сидящего на ступеньках крыльца парня.

Страница 1

На следующую страницу