Все адмиралы были троечниками 2 - стр. 11
Затем началось последнее «не так». Крейсер ни в какую не хотел прикрепляться к специальным штангам, которые должны были держать его, как своего рода мощные швартовы. Эти штанги, по замыслу проектировщиков, должны были удержать корабль при ветре до сорока метров в секунду (чего в Ленинграде, по-моему, не было никогда).
Глядя на их внушительные размеры, можно было смело утверждать, что ветер скорее сорвет надстройки крейсера, чем оторвет от берега его самого. Несмотря на свою мощь и габариты, они имеют свободу движения в вертикальной плоскости и могут удержать корабль при любом уровне воды.
Замки этих штанг не собирались так просто сдаваться, их огромные штыри не заходили в специальные приспособления на борту крейсера. Снова на помощь пришли русская смекалка, богатый русский язык и тяжелая русская кувалда, которые, в конце концов, помогли вставить что надо в куда надо.
Наконец-то подали трап, и толпа революционеров и передовиков хлынула на берег. Наверное, так моряки Магеллана стремились на спасительную землю после нескольких месяцев опасного плавания. Но для тех, кто отсутствовал на берегу всего несколько часов, скорость, с какой они покидали корабль, была неприлично высокой. Причем пожилые ветераны революции не уступали в прыти относительно молодым заводчанам. Все спешили так, будто боялись, что их догонят и попросят еще раз прокатиться на символе революции.
С высоты надстройки могло показаться, что это отряды революционных матросов по команде комиссара «Справа по одному бегом марш!» спускаются на берег, чтобы, построившись в колонны, идти с песнями брать Зимний. Но те, оказавшись на берегу, быстро просачивались сквозь оцепление из курсантов военно-морских училищ и бесследно исчезали в толпе зевак. Теперь их уже никто не смог бы догнать.
Часа через два казалось, что «Аврора» находилась на этом месте всегда. В стеклянной будке на берегу, вытянувшись, стоял матрос. Он не столько следил, чтобы посторонние не проникли на корабль, сколько стрелял глазами по проходившим мимо девушкам. На его радость толпа еще не схлынула, поэтому девушек было больше обычного. Он жалел только об одном – из-за холода и дождя девушки были одеты не по-летнему…
На крейсере меж тем все затихало. От беспокойных пассажиров уже не осталось и духу, а экипаж, за исключением немногочисленной вахты, затих в кубриках и каютах, измученный суматошным днем.
Но корабли так устроены, что они никогда не спят. А если засыпают, то вечным сном на корабельном кладбище перед резкой на металлолом. Сегодняшний день был необычным – слишком многое нахлынуло, и воспоминания будоражили корабельную память.