Время жить и время умирать - стр. 23
Гребер отгреб штукатурку и пополз вдоль рухнувшей части подвала. Лицо он держал почти вплотную к обломкам, руками шарил вокруг. Напряженно прислушивался, чтобы сквозь грохот различить крики или стоны, а одновременно ощупывал обломки – вдруг наткнется на человека. Так лучше, чем действовать наобум. При контузиях главное – время.
Внезапно он почувствовал руку, она шевельнулась.
– Нашел одного! – крикнул он. Принялся раскапывать обломки, разыскивая голову. Не мог найти, подергал руку. – Где ты? Скажи что-нибудь! Давай! Где ты?
– Здесь, – прошептал контуженый прямо возле его уха, когда стрельба на миг умолкла. – Не тяни. Меня зажало. – Рука опять шевельнулась. Гребер отчаянно разгребал штукатурку. Нашел лицо. Нащупал рот.
– Сюда! – позвал он. – Помогите мне!
В углу хватало места всего для трех-четырех человек, иначе работать невозможно. Гребер услышал голос Штайнбреннера:
– Давай сюда! Следи, чтобы лицо опять не засыпало! Начнем вон оттуда!
Гребер посторонился. Остальные торопливо копали в темноте.
– Кто это? – спросил Зауэр.
– Не знаю. – Гребер наклонился. – Ты кто?
Контуженый что-то сказал. Но Гребер не сумел разобрать. Рядом с ним работали другие. Выворачивали и оттаскивали обломки.
– Он еще жив? – спросил Штайнбреннер.
Гребер провел ладонью по лицу. Оно не двигалось.
– Не знаю, – сказал он. – Несколько минут назад был жив.
Грохот возобновился. Гребер нагнулся к лицу контуженого.
– Сейчас мы тебя достанем! – крикнул он. – Ты меня понимаешь?
Ему показалось, он вроде как чувствует на щеке дыхание, но уверенности не было. Рядом пыхтели Штайнбреннер, Зауэр и Шнайдер.
– Он перестал отвечать.
– Дальше не пробиться. – Зауэр ткнул в завал лопатой, раздался звон. – Тут стальные балки, а камни слишком большие. Нужен свет и инструменты.
– Какой еще свет! – завопил Мюкке. – Кто включит фонарь, будет расстрелян!
Они и сами понимали, что во время воздушного налета свет означает самоубийство.
– Вот сволочь! – выругался Шнайдер. – Все-то он знает!
– Дальше не пробиться. Надо ждать, пока развиднеется.
– Да.
Гребер привалился к стене. Смотрел в небо, с которого в подвал обрушивался рев. Он ничего не различал. Только слышал невидимую, яростную смерть. Обычное дело. Он уже не раз вот так ждал, бывало и хуже.
Он осторожно провел ладонью по незнакомому лицу. Теперь оно было свободно от грязи и пыли. Нащупал рот. Потом зубы. Ощутил пальцами слабый укус. Зубы куснули сильнее, потом разжались.
– Он еще жив, – сказал Гребер.
– Скажи ему, двое пошли искать инструмент.
Гребер еще раз провел ладонью по губам. Они уже не шевелились. Разыскал в обломках руку и крепко ее стиснул. Рука тоже не ответила. Гребер не выпускал ее, больше он ничего сделать не мог. Сидел и ждал, когда кончится налет.