Время жить и время умирать - стр. 2
Иммерман сунул руку под френч, стал не спеша почесываться.
– А по мне, без разницы, как мочиться, лишь бы опять на гражданку.
– По мне тоже. Но, по всему видать, мы навек останемся в солдатах.
– Ясное дело. Герои, пока не сдохнем. Только СС пока лихо мочится.
Зауэр застегнул брюки.
– Еще бы. Мы делаем грязную работу, а эта братва загребает почести. Мы две-три недели деремся за какой-нибудь паршивый город, а в последний день заявляется СС и победоносно вступает туда впереди нас. Ты глянь, как о них пекутся! Всегда самые теплые шинели, самые лучшие сапоги и самый большой кусок мяса!
Иммерман ухмыльнулся:
– Теперь и СС города не занимает. Отходит. Как и мы.
– Не как мы. Мы не сжигаем и не расстреливаем всех и все что ни попадя.
Иммерман перестал чесаться.
– Что с тобой сегодня? – удивленно спросил он. – Вдруг человеческий тон! Смотри, как бы Штайнбреннер не услыхал, не то живо загремишь в штрафную роту. Глянь-ка, снег у церкви просел! Уже и часть плеча видно.
Зауэр посмотрел в ту сторону.
– Если и дальше так будет таять, завтра он повиснет на каком-нибудь кресте. Он там, где надо. Аккурат над кладбищем.
– Это кладбище?
– А как же. Ты чего, не помнишь? Мы ведь тут уже бывали. При последнем наступлении. В конце октября.
Зауэр подхватил свой котелок.
– Вон полевая кухня! Быстрей, не то нам одна жижа достанется.
Рука все росла, росла. Казалось, не снег тает, а она как бы медленно вырастает из земли, словно смутная угроза и оцепенелая мольба о помощи.
Ротный остановился.
– Что это там?
– Какой-то русский, господин лейтенант.
Раэ присмотрелся. Разглядел линялый рукав.
– Это не русский, – сказал он.
Фельдфебель Мюкке пошевелил пальцами в сапогах. Он терпеть не мог ротного. Конечно, стоял перед ним навытяжку, по уставу, – дисциплина превыше всех личных чувств, – но, чтобы дать выход презрению, незаметно шевелил пальцами в сапогах. Болван, думал он. Брехун!
– Распорядитесь откопать его, – сказал Раэ.
– Слушаюсь.
– Пошлите прямо сейчас несколько человек. Неприглядное зрелище.
Слабак, думал Мюкке. В штаны наклал! Неприглядное зрелище! Будто мы первый раз мертвеца видим!
– Это немецкий солдат, – сказал Раэ.
– Так точно, господин лейтенант. Последние четыре дня мы находили только русских.
– Откопайте его. Тогда и посмотрим, кто он. – Раэ зашагал к своей квартире.
Чванливая обезьяна, подумал Мюкке. У него и печка есть, и теплый дом, и Железный крест на шее. А у меня ЖК-один и то нету. Хоть я и заслужил его точно так же, как этот все свои побрякушки.
– Зауэр! – крикнул он. – Иммерман! Сюда! С лопатами! Кто тут еще? Гребер! Хиршман! Бернинг! Штайнбреннер, вы за старшего! Вон та рука! Откопать и похоронить, если это немец! Бьюсь об заклад, что нет.