Время Волка - стр. 35
– Я бро-ошу му-узыкалку.
– Причина?
– Не хо-очу бо-ольше. Надое-ело.
Бабушка задумчиво на него посмотрела, дотянулась до папирос, лежавших на краю стола, закурила. Она курила со времён войны, принципиально «Беломор», ничуть не стесняясь ребёнка.
– Понимаешь, в чём дело, Лёня, – спокойно проговорила она. – Ты ведь не просто способный к музыке. У тебя талант. И поэтому бросить ты не можешь.
– Мо-огу. О-очень да-аже про-осто.
– Не можешь. Видела я твоего Илью Степановича на той неделе, на улице встретились. И он давай мне рассказывать, какой дар тебе дан свыше и как это замечательно. Так вот, дурак твой Илья Степанович. Сам дурак и тебе эту дурь передаёт. Талант – это никакой не дар, Лёня. Талант – это кредит, который человек, его получивший, потом всю жизнь отдаёт с процентами. Тебе вот нравится готовить, да?
Лёня кивнул.
– Но ты можешь этого и не делать. Если я тебя не попрошу, ты не будешь готовить, вовсе забудешь про это занятие. А не играть ты не сможешь, потому что к музыке у тебя талант, а не способность. Не ходи в школу, если не хочешь. Но тогда и к инструменту не подходи. И пианино давай продадим. Потому что если ты не доучишься, то это не игра, а халтура получается. Представь, что я бы не доучилась в мединституте и пошла бы людей оперировать. Допустил бы кто такое? Нет. Так что не хочешь – не учись. Но чтобы за пианино я тебя тогда не видела.
Лёня только плечами пожал. У него не было ни малейшего желания садиться за инструмент. Он вообще видеть не хотел ни пианино, ни ноты, ни двери музыкальной школы. К тому же и разбитые руки саднили.
Вечер того дня запомнился ему особенно хорошо. В доме пахло капустными пирожками. Бабушка уже спала в своём закутке, а Лёнька слонялся по комнате, не зная чем себя занять. На улице шёл дождь, типичный сочинский осенний дождь, от которого невозможно укрыться под зонтиком, и даже резиновые сапоги до колен не помогут. Можно только пересидеть его дома, желательно привалившись к печке. Вроде бы и не холодно, но промозгло, сырость пробирает до костей, и если дождь идёт не первый день, а неделю, хочется удавиться от тоски. Лёня сгрыз два пирожка, хотя был сыт. Попробовал читать, но даже любимые «Мушкетёры» не полезли. Включил телевизор, но в дождь и без того слабый сигнал телеантенны постоянно пропадал, и кроме помех он ничего не увидел. В конце концов он всё-таки сел за пианино. Крышку открывать не стал, достал чистую тетрадку и от скуки начал по памяти расписывать партитуру популярной песенки «Бэсаме мучо», которую они слушали у Борьки дома на патефоне. Борька с недавних пор свёл какое-то секретное знакомство, благодаря которому ему удавалось находить совершенно уникальные «заморские» пластинки. Пластинки эти попадали к Борьке на время, с возвратом, поэтому он слёзно просил Лёньку разложить «классную мелодию» на ноты. Лёньке, замотанному концертом, было как-то недосуг, а теперь вот появилось время. Хорошо было бы, конечно, снимать по слуху, но не бежать же сейчас, под дождём и на ночь глядя, к Борьке. Да он и отдал уже, наверное, пластинку.