Время твари. Том 1 - стр. 25
– Ты, брат Кай, вообще, что ли, не отдыхаешь? – поинтересовался северянин. – Опять полночи со своими побрякушками возиться будешь?
– То, что ты называешь побрякушками, спасло наши жизни во время битвы во дворце, – проговорил Кай, не прерывая своего занятия, – и еще не раз может послужить нам. Сила амулетов иссякла, я должен вновь напитать их магией.
– Магия… – неодобрительно проворчал Оттар. – Я так считаю: воин – это воин. А не маг. И не травник, кстати! – припомнил он. – А ты своими травками всю душу ее высочеству вынул. Откуда в твоей голове столько всего понапихано? И откуда, интересно знать, ты магию здесь возьмешь, в глухом лесу?
– Твои рассуждения, брат Оттар, – рассуждения невежды. Магическая энергия повсюду. Материя мира соткана ею, будто незримыми нитями. Магия – связующая часть мира. Для того чтобы взять себе эту энергию, достаточно открыть канал. К тому же…
– Все-все-все! – немедленно запротестовал северный рыцарь. – Заметь, брат Кай, я ж не говорил, что хочу учиться магии. Вовсе не хочу! А тебя только тронь – сразу же всякими премудростями сыпать начинаешь. Как клинком ткнуть в мешок с… с… да с чем угодно… Ничего не хочу слушать про магию!
– Да будет так, если таково твое желание, – сказал Кай и замолчал.
И Оттар ничего больше не говорил, закрыв глаза.
Болотник, прихватив с собой амулеты, неслышно покинул стоянку. Отыскав неподалеку поляну, он часть амулетов прикопал в земле, часть положил в ручей, закрепив так, чтобы их случайно не унесла вода; часть положил на древесные корни под серебряные лунные лучи. И сам уселся в центре созданного им таким образом воображаемого треугольника.
Опустил веки, несильным и привычным усилием воли ввел себя в транс и принялся петь Древнее Слово Открытия Истоков.
Глава 3
Рыжий Патен в одних заплатанных штанах сидел на крыльце таверны «Веселый Медведь», почесывал поросшее красной шерстью брюхо и морщился на раскаленный медный щит солнца, медленно погружавшийся в косматую шапку далекого леса. Таверна торчала на перекрестке дорог посреди голой степи, словно чирей на плешивой башке. С утра и до утра, открытая всем ветрам, она хлопала ставнями, скрипела и перестукивалась дранками, визжала заржавленным флюгером, но сегодня к вечеру нескончаемый ветер вдруг утих, и таверна погрузилась в необычное безмолвие.
Патен осторожно отхлебнул из своей фляжки и замер, прислушиваясь к ощущениям. Глоток кукурузной водки только скользнул вниз по пищеводу, а в брюхе Патена уже раскатился глухой рык, точно там проснулся и заворочался злобный пес.