Время Сигизмунда - стр. 4
Марцинова по-прежнему кивала головой.
– Ой! И так ты один пришёл прямо сюда! Милый Пане Иисус! Один!
– Разное бывало, матушка, по большей части один.
– Наверняка у тебя есть рекомендация к кому-нибудь или письмо, или родственники?
– Ничего, ничего… никого… Божья опека и людское милосердие.
– Ой! Ой! Как же это, бедняжечка! – воскликнула Марцинова, хлопая в ладоши. – Господи Иисуси, издалека! Один, на человеческую милость, на Божью опеку! И не боялся так идти?
– А чего мне бояться?
– Разбойников, случайностей… Бог знает, – добавила она, крестясь, – злого духа.
– Что же с меня взяли бы разбойники? От злого духа есть крест, на злой случай – ангел-хранитель.
– Даже приятно слушать, такой разумный ребёнок… А что же думаешь делать в Кракове?
– Не знаю… и поэтому вы видели, что я плачу; потому что, когда этот Краков, о котором я мечтал, на который вся надежда, уже близко, то меня такой страх берёт, такой страх, мать…
И он снова заплакал.
– Не бойся, дитя моё! Кто с Богом – Бог с ним! Ангелы Господни с тобой, мой дорогой… не оставит тебя Матерь Божья, опекунша сирот и бедных; Краков большой, в нём милосердия довольно и хлеба достаточно!
– Дай Боже, чтобы слова ваши были для меня добрым знамением, мать… благослови вас за них Бог!
– Не за что, друг мой, не за что! Ты, быть может, не ел? – спросила она живо.
– У меня есть ещё кусочек хлеба…
– Добавьте к нему, дитя моё, кусочек сыра.
– Нет денег.
– А кто тебя о них просит? Это мне позже отдашь, когда приуспеешь в городе! Найдёшь Марцинову в ларьке на рынке, первая будка скраю, окрашена в зелёный цвет, на колёсах, на крыше красный петух. Узнаешь! А если тебе не хватит хлеба, то приходи завтра ко мне, приходи, дорогой, всегда ложку еды найдёшь.
Мальчик поцеловал руку, которая, дрожа, протянула ему белый кусочек сыра, и слёзы, но радости, заблестели в его глазах.
– Благослови вас Бог за это, добрая, милостивая женщина! – воскликнул он. – Я не родился нищим, а то бы руку к людям вытянул… Бог так хотел, да будет воля Его. О! Никогда не забуду вашей милостыни и буду за вас Бога молить! Теперь, после ваших слов, более смелый и весёлый я войду в Краков.
Но пани Марцинова, которой кума давно кричала, ушла уже, отдав сыр, и сильно возбуждалась, перекупая горшочек масла. Мальчик тем временем надел ботинки, застегнул одежду, потряс волосы, запутавшиеся на плечах, и, откусывая кусочек сыра, взял посох и двинулся к городу.
Но сердце его так билось, что голода он не чувствовал; он спрятал сыр и, устремив глаза на столицу, предместье которой было полно шуму и суеты воскресного торга, шёл дальше, не спеша, оглядываясь, уступая и следя за дорожками под домами.