Время счастья - стр. 25
Поэтому она не испугалась даже в ту минуту, когда один из мужчин, заросший жесткой густой щетиной со стальным отливом, вскочил с низкого кожаного дивана, грубо швырнул ее на широкий дубовый стол, смахнув с него бутылки и кружки, и стал срывать с неё одежду, превращая в тряпки. Она лишь тихо и кротко вскрикнула, когда он навалился и сразу вошел в неё, за секунду до того, как она ушла в темноту и пустоту собственной боли, потеряв сознание.
Потом она снова приходила в себя, и снова теряла сознание, понимая, что каменистые мужские руки прямо сейчас превращают её тело в никому не нужные тряпки, как это только что произошло с её одеждой.
На следующий день снег уже лежал на земле и не таял, но его было немного. Местами земля, всё-таки, оттаивала, темнея проталинами. Неожиданно случился новый несильный снегопад, стараясь поскорее побелить пропущенные до этого тёмные места. Потом всё стихло. Ветра не было. Было что-то другое… Возникало ощущение чего-то затаенного.
8
Жить опасно. Почему? – Потому что можно умереть!
На долю каждого человека в его жизни отпущено всего несколько чудес. И каждый знает, что без них, без этих чудес, он не прожил бы ту самую жизнь, которую считает своей.
… Всё тело ломило, самый низ живота разрывала саднящая боль, голова девочки кружилась, а противная тошнота заставляла мучительно подняться с какой-то деревянной лежанки, на которой она оказалась. Сквозь шум в её ушах из соседней комнаты были слышны мужские голоса.
А из той комнатки, в которой обнаружила себя Девочка, очнувшись, через полуоткрытую дверь была видна та самая, большая и душная комната, в которой она окончательно потеряла сознание.
Печаль беспомощного тела и страшное понимание того, что с ней произошло, вернули способность слышать и думать. Она закрыла глаза, мечтая только об одном: умереть, исчезнуть, испариться…
Прошло ещё немного времени и, к собственному удивлению – она смогла подняться и встать.
Ноги были словно чужие, но держали её. Была ещё какая-то всепоглощающая боль, которую она до этого не знала. Болело сердце, голова, мысли и кожа. Болела съеденная накануне пища и выпитая жидкость тоже болела…
Девочка стояла, покачиваясь у приоткрытой двери, словно в невесомости, и слушала. Вернее, прислушивалась и присматривалась. Во всяком случае, пыталась это делать.
Было понятно, что говорили на русском языке. Вернее, на том языке, на который зачастую переходили даже её земляки в кишлаке, когда сильно ругались. Очень сильно… Из тех слов, которые смогла разобрать Девочка, выходило, что сейчас решается её дальнейшая судьба.