Время прощать - стр. 85
– Что же там грязного? – вздохнул Джейк, принимая стикер у Рокси.
– Для Дубаса все грязное.
Думас (это его настоящее имя) Ли писал для «Форд каунти таймс» и славился тем, что искажал и передергивал факты, при этом ловко увертывался от судебных исков. Его прегрешения, грязноватые и отнюдь не вынужденные, обычно бывали малозначительными, почти безобидными, и никогда не доходили до преднамеренной диффамации.
Он вольно обходился с датами, именами и местами, но никогда никому не создавал серьезных неприятностей. У него было чуткое ухо на уличные сплетни, сверхъестественный нюх на все, что только-только случилось и даже еще не закончилось. И хотя Думас был слишком ленив, чтобы копать глубоко, поднять шумиху умел. Предпочитал освещать судебные процессы главным образом потому, что здание суда располагалось прямо напротив редакции, и бо́льшая часть судебных протоколов находилась в открытом доступе.
Думас решительно вошел в юридическую контору Джейка Брайгенса в конце дня в среду, уселся на стул возле стола Рокси и потребовал встречи с адвокатом.
– Я знаю, он здесь, – заявил он с улыбкой убийцы.
Рокси проигнорировала его ужимки. Думас Ли любил женщин и тешил себя иллюзией, будто каждая из них строит ему глазки.
– Он занят, – ответила Рокси.
– Я тоже. – Думас открыл журнал и начал тихонько насвистывать.
– Мистер Брайгенс готов с вами встретиться, – через десять минут сообщила Рокси.
Джейк и Думас были знакомы много лет, и между ними никогда не возникало проблем. Джейк был одним из немногих адвокатов, работающих в конторах вокруг площади, которые никогда не грозили ему судебными исками, и Думас это ценил.
– Расскажите мне о Сете Хаббарде. – Он достал блокнот и ручку.
– Полагаю, вы уже видели завещание, – ответил Джейк.
– У меня есть копия. Она у каждого теперь есть. Сколько он стоит?
– Он ничего не стоит – он мертв.
– Ха-ха. Тогда сколько стоит его наследство?
– В данный момент, Думас, я ничего не могу сказать. Сам знаю очень немного.
– Ладно, тогда давайте конфиденциально.
С Думасом ничто не могло остаться конфиденциальным, и всем адвокатам, судьям и служащим это было известно.
– Я не могу говорить ни конфиденциально, ни не конфиденциально. Я вообще ничего не могу сказать, Думас. Вот так, все просто. Может, позже.
– Когда будет обращение в суд?
– Похороны состоялись только вчера, помните? Нет никакой спешки.
– В самом деле? Никакой спешки? А почему же вы зарегистрировали свое ходатайство через двадцать минут после окончания похорон?
Пойманный и уличенный, Джейк помолчал – вопрос был правомерен.