Время пить Херши. Сборник рассказов - стр. 20
Со временем вгрызлись в сосняк хищные пилы, загадились боры порубочными проплешинами, от которых разило соляркой, и пролегли дороги уже вблизи озера. Потянулся в эти места самый разный народ: кто с добром и страстью охотничье-рыбацкой, а кто – с острогой и взврывчаткой. Все чаще встречал Рогожин на своем пути пьяные компании, палящие по пустым бутылкам и по всему живому, что попадалось на глаза. Все чаще находил стреляную и колотую на нересте щуку, ушедшую в агонии от человека, но доставшуюся воронам и мухам.
И разор сказался на озере. Откатились глухариные токовища дальше в боровую крепь, и все скуднее были с каждым годом трофеи и уловы честных охотников и рыболовов. Казалось, никогда не выбить дичь и не вычерпать рыбу, каждый год воспроизводящую свое потомство, но как раз и не давали ей этого делать глупые, недальновидные, корыстные люди, перекрывающие наглухо сетями речушки-нерестилища и отстреливающие глухарок, не успевших вывести птенцов.
«Ну, Бог с тобой, поставь ты сетешку в сторонке, чтоб пустым не уйти с капризного озера, но дай пройти рыбе отметать икру, дай птице позабавится с детишками. А тут еще «электроудочку» придумали!.. В трусы бы ее подвести к этим ловцам. Ведь и детям своим ничего не оставят. Божатся в оправдание, что если, мол, не я, то другой подсуетится, из-под носа вырвет… Тьфу ты! – передернулся тут Николай Васильевич от этих припомнившихся ему пакостных речей. – Вот она натура-то наша человеческая!.. Что ведро помоев, накрахмаленной салфеткой прикрытое!.. Пойми ты, чудак-человек, – убеждал Рогожин невидимого собеседника. – Да, худо сейчас, особенно на окраинах российских. Но сохрани себя, пронеси сквозь лихолетье, не испачкайся торопливой алчностью и завистью».
Так в спорах с кем-то и тяжелых раздумьях и не заметил Николай Васильевич, что дошел до места. Озеро открылось светло и выстужено. Посередине озера гуляли волны, холодные даже на вид. Небо тоже было холодное, контрастное, в алых зоревых подтеках, на фоне которых верхушки сосен казались вырезанными из жести. Летом теплые потоки струятся над горизонтом и, размывая утренние краски, создают ощущение благодатного покоя. Сейчас же озеро, подобно красивой мачехе, глядело строго, без теплинки.
Тревожная эта красота и свежий ветер с озера бодрили, заставляя Рогожина дышать и двигаться, как в годы прошлые, далекие. Хрустко ступая по тропе, шел он к истоку речушки – нерестилищу. Хотелось ему, может, в последний раз, подсмотреть трущуюся в истоме икряную щуку, а удастся – и надергать красноперых горбачей на мормышку с червяком. Окуни здесь стоят прямо под берегом, под переплетением корней, прикрытых дерном. И удилище-прутик можно тут же срезать. Переночевать у костра, как раньше, а потемну перед зарей надо уже на току быть. Если получится, подобраться к матерому под его песню, прыгая по моховым кочкам под глухариное «скирканье». А там – приложиться к плечу воображаемым прикладом да «пукнуть» ртом, словно из ствола, да гикнуть вслед, чтоб осторожней был, краснобровый, в следующий раз…