Время перемен - стр. 1

Вздрогнув, как от удара, просыпаюсь и краткий миг все еще скачу верхом на Гарри. Гарри – моя эфемерная половинка, мой призрачный мальчик. Но в следующее мгновение веки вздрагивают и взгляд упирается в потолок. Я понимаю, что нахожусь не на спине Гарри, а лежу, свернувшись клубочком, под пуховым стеганым одеялом в холодной спальне в квартире, что расположена над конюшней, принадлежащей матери. Закрываю глаза и боюсь пошевелиться в надежде удержать видение и в этот раз все-таки уговорить Гарри не исчезать. Тщетно. Поводья, словно снег, тают в руках, и Гарри уносится галопом вдаль, неуловимый, как порыв ветра. Я замираю, прислушиваясь к затихающему в вечности стуку копыт.

Клянусь Всевышним, я отчетливо его слышу.

В последнее время Гарри с завидной регулярностью приходит ко мне во сне. Удивительно, ведь очень долго он избегал встречи. Многие годы после его гибели я умирала от тоски и ночью, крепко смежив веки, словно кадры кинопленки, прокручивала в памяти образы Гарри. Вот он с гордо поднятой головой и раздувающимися ноздрями скачет кентером по лугу, потом, прядая ушами, настороженно вдыхает принесенные ветром запахи. Гарри выбрасывает вперед изумительной красоты ноги, как это делают американские верховые лошади… А я все ждала и надеялась пообщаться с Гарри хотя бы во сне.

Бесполезно. Несмотря на страстные мольбы и попытки удержать ускользающий образ, наступал критический момент, когда от меня уже ничего не зависело, и Гарри, или то, что от него осталось, в очередной раз исчезал в ином неведомом мире, куда мне не было доступа. Пару раз Гарри все-таки приснился, хотя я и не ждала, но сон превратился в кошмар с неизменно повторяющейся сценой его гибели, когда много лет назад он разбился до смерти, пытаясь преодолеть препятствие.

Кошмары остались в прошлом, и теперь Гарри является ко мне совсем как живой, целый и невредимый. Только мне уже не восемнадцать, а тридцать девять. Иногда мы с ним скачем легким галопом по полю с колышущейся травой, а порой я стою рядом, и Гарри дышит мне в руку, приветствуя тихим ржаньем. Случается, мы даже преодолеваем одно за другим препятствия, и ничто не нарушает четкого ритма.

Минуло более двадцати лет, а образ Гарри ничуть не потускнел и занимает в моих снах такое же место, как некогда в жизни.

Наверное, психолог скажет, что Гарри все эти годы был рядом, но только сейчас я позволяю ему навещать меня во сне. Что я наконец достигла состояния, когда могу думать о нем без разрывающей сердце боли. Да, пожалуй, психолог сделал бы именно такой вывод. Однако утверждать не могу, потому что визит к психологу в мои планы не входит.

Правда, Мутти и Дэн настоятельно рекомендуют обратиться к нему за консультацией. Не возьму в толк, что натолкнуло дорогих мне людей на эту мысль, но оба раза их предложение вызывало в душе бурю возмущения, горькую обиду и злость. Я сразу же начинала мысленно проигрывать в памяти свои недавние поступки и слова, пытаясь найти объяснение, почему окружающие считают меня чудачкой с большой дуринкой. Однако позже, уединившись в спальне, где не было нужды обороняться от поползновений Мутти и Дэна, я вдруг обнаружила, что идея с посещением психолога меня явно заинтриговала. Разумеется, не настолько, чтобы рассматривать ее всерьез, и все же эта мысль прочно засела в голове. И тут я задумалась, какое мнение сложилось бы у психолога о моей персоне, рискни я к нему обратиться. Не самое полезное занятие для человека, склонного к копанию в себе и детальному анализу происходящего. Только остановить этот процесс не в моих силах. Нельзя отделаться от идеи фикс и извлечь ее из сознания, словно застрявший осколок.

Поселившийся в душе псевдопсихолог нашел объяснение регулярным появлениям Гарри в моих снах: мне удалось найти его брата, и это способствовало заживлению старой раны. Однако вторая половинка души свято верит, что Гарри непонятным образом нашел-таки способ ко мне вернуться, дает свое благословение и ликует по поводу того, что его братец по кличке Восторг жив, здоров и живет безбедно в конюшне, что находится внизу.