Время океана - стр. 38
Марио же напрягся. По глазам я видел, что он решает, говорить мне или нет.
– Но ты ей никто. Ты даже не воспринимаешь ее серьезно.
Хилл подошел к дивану и сел на него, запустив пальцы в волосы. Он явно занервничал, понимая, что все же придется рассказать.
– Я воспринимаю ее серьезно: занимаюсь ею, учу, готовлю к соревнованиям. От нее зависит и мое будущее тоже, – ответил я. – Для лучшего результата я должен знать все. Разве я не прав?
Марио плотно сжал губы, начав выкручивать себе пальцы от беспокойства. Наконец он сдался, выпрямился и посмотрел на меня.
– Ладно. Но, клянусь Микеланджело, если ты скажешь ей хоть слово о том, что я тебе все рассказал… Или хотя бы намекнешь на болезнь… Обещаю, ты пожалеешь.
Он сказал это действительно серьезно, с нескрываемым ядом и угрозой в голосе. Марьен был уверен, что из-под земли меня достанет, если проболтаюсь. Я кивнул в знак согласия.
Хилл тяжело вздохнул, а потом заговорил:
– Не знаю, сказал тебе Маттиас, наш дядя, или нет, но, в общем, у нас есть только отец. Мама умерла.
– Заражение крови, – подтвердил я. Да, Матте рассказывал, когда пытался пихнуть Лисс мне в ученицы.
– Верно, заражение крови было сопутствующим осложнением. В общем… у мамы оказался запущенный случай. Капельницы ей делали нечасто: группа крови редкая, четвертая отрицательная. У Алессы такая же, но в том возрасте ей еще нельзя было становиться донором. Хотя она пыталась. И делает это до сих пор, сдает кровь постоянно. Однако переливание уже не улучшало маминого состояния, все становилось бессмысленным.
Мне стало стыдно от того, что я спросил у Алессы про следы уколов. Я давно это заметил, а в тот день намекнул, что она может быть наркоманкой.
Черт, я – отстой.
– Наша мама умирала мучительно. Ее лихорадило, она дергалась, бредила, выла от боли… Мы с Лисс поочередно сидели с мамой в палате. Но ее смерть застала именно Алесса. В ту ночь она осталась у ее кровати. В один момент маму начало трясти сильнее, чем обычно. Она вся побелела… Алесса впала в панику. Никого рядом не было, несмотря на то что Лисс несколько раз пыталась вызвать врачей. Она не могла побежать за ними и бросить маму одну и не могла ей ничем помочь…
До меня стало доходить.
– Алесса начала кричать?
– Да. Она подняла шум, звала на помощь, хотя сама едва оставалась в сознании… Та ночь была ужасной.
Я заметил, что и сам Марьен помрачнел от тех воспоминаний. Глаза потеряли блеск, их застлала пелена. Он полностью погрузился в воспоминания.
– Это серьезно ударило по всем нам. И у Алессы появилось некое… отклонение. Это никак на нее не влияет, но по ночам… В общем, у нее сумеречная спутанность.