Время не знает жалости - стр. 16
Что мне со всем этим делать? Я слонялась по дому из угла в угол и думала, думала, думала. Ничего не приходило в голову. Спохватилась только, когда в двери позвонили. На пороге стояли Катя и Вероника.
– Алька! Ну слава Богу!
Они принялись меня обнимать, прижимать к себе, щебетать о том, какая я сволочь, телефон отключила, сама где-то пропала. Я впустила подружек в квартиру, но мысли были далеко. Словно спала – и никак не могла проснуться. Что со мной? Что не так? Почему моя жизнь вдруг превратилась в кошмарный сон?
Чувство вины вернулось. Я старалась гнать его прочь. Ничего не выходило. Сложнее всего было скрыть свое состояние от девчонок. Подруги весело щебетали, рассказывали о том, как провели сегодняшний день. Мы пили чай. А на душе скребли кошки, хотелось уткнуться носом в подушку и разрыдаться. Но приходилось сдерживаться. Я улыбалась, кивала и мечтала о моменте, когда смогу остаться наедине с шоколадкой, подаренной Эдом, и отдохнуть от всего мира.
Только в начале двенадцатого ночи я проводила подруг. В голове не осталось места для мыслей. Я жевала шоколад, смотрела слезливую мелодраму и думала о том, что со мной будет дальше. Запиликал телефон. Пришла смс: «Завтра в восемь, как всегда». Не надо было смотреть на номер, чтобы узнать звонившего. И только потом я вспомнила, что так и не включала мобильник.
Глава 4
– Павел Дмитриевич Коробов, – говорил Эд, протягивая новую папку, – малоизвестный актер. Приходил семь лет назад. Хотел, чтобы к нему вернулась жена. Подписал договор на любую расплату. Пришел его час. Главное, не делай глупостей. Напомнишь о договоре. Спросишь, так ли он предпочитает семью, как и раньше. Или что-то поменялось. Отзвонишься. Главное – никаких намеков и давления с твоей стороны. Иначе придется наказать. Поняла?
Я заторможенно кивнула. Ощущение, что вижу дурной сон и не могу проснуться, усиливалось с каждой минутой. Эд смотрел на меня, но словно не видел. Боялась его до дрожи в коленях. Хотелось спрятаться от этого рассеянного взгляда, вернуться в ту, старую жизнь, где не было мистики, не было ответственности за чужую жизнь.
Все равно чувствовала себя виноватой. Не могла отделаться от мысли, что должна что-то изменить. И в то же время понимала: Эд не даст самовольничать. Без зазрения совести лишит жизни Артема. Даже любовь померкла перед страхом. Да и любовь ли? Вспомнила лицо Артема, получившего мой подарок. Возможно, я перегнула палку, была слишком назойливой, угрожала его статусу… Но почему он так на меня смотрел? Авария заглушила боль разочарования. Теперь он жив, а я – в плену у странного типа, которого и человеком-то не назовешь.