Время милосердия - стр. 60

Дрю кивнул, не отрывая взгляда от пола. Его светлые волосы свалялись, ему бы не мешало помыться. Парню еще не выдали оранжевый тюремный комбинезон, в котором он смотрелся бы приличнее, чем в своих обносках.

– Какой церкви? – спросил Дрю.

– По-моему, она называется церковь Доброго Пастыря. Пастора зовут Чарльз Макгерри. Знаешь его?

– Вроде бы. Стью не хотел пускать нас в церковь. Он действительно мертвый?

– Мертвее не бывает, Дрю.

– Это я его застрелил?

– Судя по всему, ты. Разве не помнишь?

– Что-то помню, что-то нет. Порой мне кажется, будто все это сон, понимаете? Вот как сейчас. Вы здесь, разговариваете со мной? Как вас зовут?

– Джейк. Мы виделись вчера вечером, я к тебе заглядывал, помнишь?

Длительное молчание. Парень отпил из банки, попытался надорвать пакетик с арахисом, но не сумел. Джейк сделал это за него.

– Это не сон, Дрю. Я твой адвокат. Видел твою маму и сестру, теперь я представляю вашу семью. Важно, чтобы ты мне доверял, чтобы говорил со мной.

– О чем?

– Ну, как о чем? Например, о доме, где ты живешь с Кирой, мамой и Стюартом Кофером. Давно вы там живете?

Парень упрямо смотрел в пол, казалось, он оглох.

– Давно, Дрю? Долго вы жили со Стюартом Кофером?

– Не помню. Правда, что он умер?

– Да.

Банка выскользнула у него из рук, жидкость расплескалась у ног Джейка и покатилась дальше. Дрю не обратил на это внимания, Джейк тоже постарался не смотреть на приближающуюся к его подошвам лужу. Парень зажмурился и завыл. Этот низкий болезненный звук рождался в самой глубине его тела. Губы зашевелились, он что-то беззвучно бормотал. Джейк уже собрался прервать его, но решил подождать. Дрю напоминал сейчас монаха в молитвенном трансе или пациента психиатрической лечебницы, канувшего в глубокую внутреннюю тьму.

Но на самом деле выглядел, как раненый зверек, отчаянно нуждавшийся в помощи, которую сам Джейк не был способен ему оказать.

К полудню понедельника шериф уже был по горло сыт толчеей, шумом, лишними людьми, болтавшимися рядом и готовыми подхватить любой слух; отставными копами, жаждавшими снова влиться в братство; бесполезными резервистами, только занимавшими место; репортерами, болтливыми городскими старухами, постоянно подвозившими шоколадные пирожные и пончики, словно избыток сахара мог чему-то помочь; зеваками, не имевшими определенного повода находиться рядом; политиками, надеявшимися таким способом напомнить избирателям, что они верят в закон и порядок; друзьями семьи Коферов, воображавшими, будто могут оказать помощь служителям закона. Не вытерпев, Оззи распорядился выгнать из здания всех, кто не имел права там присутствовать по долгу службы.