Время милосердия - стр. 3
Стюарт всю жизнь был уличным забиякой и твердо усвоил первейшее правило: удар в челюсть – самый надежный.
Дом затих, но он знал, что наверху замерли в ожидании дети.
Дрю был на два года старше своей сестры Киры, однако половое созревание, как большинство нормальных перемен в его жизни, запаздывало. Он был маловат для шестнадцати лет и переживал из-за этого, особенно когда стоял рядом с сестрой, которая как раз быстро вытягивалась. Им было невдомек, что у них разные отцы, а значит, ждать синхронности в развитии не имело смысла. Но сейчас, не помышляя ни о какой наследственности, они обнялись крепко, как родные, в ужасе слушая, как внизу в который раз подвергается побоям их мать.
В этом доме некуда было спрятаться от насилия, не говоря об участившихся оскорблениях. Они умоляли Джози, чтобы она ушла от Стюарта, и мать раз за разом обещала уйти, но все трое знали, что податься им некуда. Джози уверяла, что дальше будет лучше, Стью хороший, когда трезвый, и она своей любовью отучит его от пьянства.
Некуда податься… Их последним «домом» был старый фургон на заднем дворе у дальнего родственника, приютившего их на своей земле, но без малейшего удовольствия. Все трое знали, что они терпят Стью лишь потому, что у него настоящий дом – кирпичный, под жестяной крышей. Сейчас они не голодали, только с болью вспоминали прошлое, ходили в школу. Школа стала для них убежищем – к ней Стюарт не приближался. Однако там тоже не обходилось без проблем: Дрю отставал в учебе, у обоих было мало друзей, они ходили в обносках и стояли в очередях за бесплатным ланчем; зато в школе они могли не опасаться Стью, там они чувствовали себя в безопасности.
Даже трезвый, что, к счастью, бывало чаще обратного, он оставался мерзким типом, ворчавшим из-за необходимости содержать детей. Собственных детей у Стюарта не было, потому что он никогда не хотел быть отцом, а еще из-за того, что оба его прошлых брака завершились, едва начавшись. Этот дебошир считал дом своей крепостью. Дети были непрошенными гостями, даже чужаками, поэтому он взваливал на них всю грязную работу. Имея неограниченный доступ к этой дармовой рабочей силе, Стюарт постоянно придумывал для них поручения, скрывая тем самым от самого себя неприглядный факт: он попросту был ленивым жлобом. Стюарт покупал еду и пиво только для себя и требовал, чтобы Джози оплачивала «их» часть стола из собственного скудного заработка.
Однако нелепые поручения, упреки в дармоедстве, запугивания – все это ничто по сравнению с насилием.
Джози лежала, едва дыша и не шевелясь. Стоя над ней, Стюарт пялился на ее грудь и, как всегда, был недоволен: грудь-то маловата. Черт, даже у Киры крупнее будет. От этой мысли он ухмыльнулся, решив сходить и проверить свое наблюдение. Шатаясь, Стюарт покинул маленькую темную гостиную и стал карабкаться вверх по лестнице, нарочно производя как можно больше шума – пусть им будет страшно. На полпути стал звать высоким, пьяным, почти жалобным тоном: