Время, Люди, Ведическое Целительство - стр. 9
Казалось, жизни больше нет. И с той поры поныне
Жду стук в двери, жду стук в окно, смотрю давнишнее кино
И про войну, и про парад. И как встречали мы солдат.
Как ждала мать бойца домой, как слышала что – дверь открой…
Дверь открывала в пустоту, и ей казалось, что не ту,
Не ту отрыла дверь, и заблудился сын теперь.
И мать не спит и день и ночь. И кто же сможет ей помочь,
Как уберечь бедняжку мать, что сына невозможно ждать
Что семь десятков лет прошло с тех пор.
И сына родного давно забрал простор, его частицы здесь и там,
И по полям и по лугам, в дожде и ветре и в земле.
Есть та частица и во мне. И никогда он не забыт,
И память тверда, как гранит. Ну а письмо, объехав всю страну.
Вернулось радостью тому, кто сына ждал, кто верил,
Что придет минута счастья, и мать спасет сына от несчастья.
Прошла войну дорогою бойца.
Не видя семь десятков лет любимого лица.
Прочесть письмо ей не хватило сил.
И как беречь себя любимый сын просил. Погашен взор.
И жизни больше нет. На просьбу сына не пришел ответ.
Реквием
НАЧАЛО ВОЙНЫ, ЗАХВАТ ВАРШАВЫ
Молюсь я день, молюсь я ночь
Не за себя за край любимый
Молюсь… Кто может мне помочь
Спасти народ, несчастьями гонимый
Моя Польша в огне,
Как же тягостно мне.
Как помочь в трудный час,
И как больно сейчас.
Гибнет милый народ,
Он не знал наперед,
Что фашистская рать
Сможет их побеждать.
Триста тысяч солдат
Победить так хотят,
Но не знают они,
Силы так не равны.
Защитить не могли,
Хоть костями легли.
Дети бывшей войны,
Свято помним вас мы.
Моя боль, мой народ,
За отчизну вперед.
Посылал сыновей,
Уничтожить зверей.
**********
Остановился поезд – остановка. Куда теперь идти. Чужа земля, и нам вроде неловко. Но люди быстро, со сноровкой, нас накормили и одели. Хоть непонятные слова… Но нас жалели, нас жалели и говорили – Польша-брат… Ну, почему так получилось? Кто ж виноват?…
Вот лазарет, для нас такое унижение, Вот лазарет, и белый свет не мил. Вот лазарет – пыль, грязь и раздраженье. Как мог я вытерпеть всё это униженье. Как мог я вынести невыносиму боль.
Иль это, может, наважденье, иль это кем-то сыгранная роль?
Здесь грязь, чума, голодны вечно люди. Железный занавес для нас судьбой закрыт. Но каждый день казах худой на маленьком верблюде нам привезет лепешечку с водой.
Но не смогли мы выжить, не сумели. В такой грязи не суждено нам жить. Родная Польша тихо песни пела, чтоб нам не больно было уходить.
Не выжил ни один солдат, могилы их в Шокпаке. Но слышат песни Польши те бойцы, и кажется, что нет уже войны. Они все дома, наши сыновья. Я каждый год чту милых тех солдат, что не дошли до дому. Ну кто же, кто же виноват? Что не смогли сберечь мы тех солдат? И сердце разрывается от боли.