Время химер - стр. 26
– Прошу любить и жаловать: кулинарный принтер. Вот в этот отсек кладутся пищевые порошки, вот этой кнопкой устанавливается вкус, вот здесь регулируются текстура и цвет.
– Прямо как автоматическая кофемашина, – кивает Алиса.
– Именно. С той разницей, что этот агрегат позволяет устанавливать форму, цвет и консистенцию блюд.
– Про вкус не забудь! – подсказывает Скотт. – Нам все по плечу: хоть рождественские рулеты со вкусом индейки, хоть индейка в виде рулетов!
Алиса с любопытством разглядывает агрегат.
– Полагаю, вы привезли свой ДНК-принтер, мадемуазель Каммерер? – спрашивает Кевин.
– Вы рылись в моих вещах? – вскидывается она.
– Просто интересно, кто живет с нами рядом и чем пользуется. Невинное любопытство. Обычное дело, когда предстоит настолько тесное и долгое соседство, – объясняет Кевин, пристально глядя на ученую.
– Я бы попросила всех не трогать без разрешения мои вещи.
От этих слов Алисы по комнате пробегает холодок.
– Ее можно понять, – обращается к Кевину Скотт, – она только что прилетела.
– Прошу меня извинить, – говорит Кевин.
– Это я прошу у всех прощения за свою чрезмерную реакцию, – бормочет Алиса.
Обстановка разряжается. Скотт, поглощая рулеты и запивая их шампанским, поворачивается к Алисе.
– Мы уже немало о вас знаем, мадемуазель Каммерер, – начинает он с полным ртом. – Не хватает только мелких подробностей. Не могли бы вы пролить свет на ваш проект?
Если скрытничать, это только распалит их любопытство.
– Цель проекта – создание гибридных особей, помесей сразу нескольких видов.
– Каких? – не унимается Скотт.
– Например, человека и крота, – отвечает за Алису Кевин. – Так, по крайней мере, описал ее проект французский министр науки. Я видел в Интернете репортаж с вашей пресс-конференции.
– То есть вы – что-то вроде французского доктора Франкенштейна, профессор Каммерер? – подхватывает Симон.
Алиса сверлит биолога своими зелеными глазами.
– В романе Мэри Шелли доктор Франкенштейн создает свое существо, сшивая вместе куски трупов, и оживляет его ударами тока. У меня получается обходиться без швов. Они у меня – в некотором смысле плоды записи их ДНК. Я использую аппаратуру для обработки текстов из всего четырех букв алфавита, образующих химический состав жизни: G, T, A и C. G – это гуанин, Т – тимин, А – аденин, С – цитозин. Сочетая эти четыре буквы в длинных цепочках, я создаю небывалые, максимально гармоничные жизненные формы. Примерно так же работает с двадцатью четырьмя буквами алфавита романист. Получаются самые настоящие существа из плоти, крови и нервных волокон, живее не придумаешь, даром что таких еще не бывало.