Время говорить - стр. 41
Но перед этим меня вдруг позвала в свою комнату мама и неожиданно сказала:
– Почему бы тебе не съездить на каникулах к папе?
Я так обомлела, что ничего не ответила. Тогда мама повторила свой вопрос. Я все еще не могла поверить своим ушам: с тех пор как папа ушел, она ни разу его не упоминала, как будто его никогда не было или как будто одно упоминание его имени причинило бы ей невыносимую боль. Я тоже папу не упоминала и не думала, что мама в курсе наших разговоров, папиных просьб приехать и моих отказов… Я изумленно спросила:
– Ты хочешь, чтобы я поехала в гости к папе?!
Мама села, облокотившись на подушку, и после паузы ответила:
– Мне кажется, ты этого хочешь.
– Ничего подобного! Я вообще не хочу его видеть.
Мама вздохнула.
– Ты просто сердишься на него, Мишка. Но, конечно, ты хочешь его видеть. Не ври себе.
Я растерянно молчала, а мама продолжила:
– Ты имеешь полное право сердиться, но это не может продолжаться вечно. В конце концов, он твой папа, ты не можешь с ним развестись.
– Кто сказал, что не могу? – буркнула я, но думала совсем о другом: значит, мама все-таки не настолько отсутствует, как мне казалось! Значит, что-то она все-таки замечает и беспокоится обо мне. И само это было настолько невероятно, что мне захотелось во что бы ни стало продлить разговор. Еле слышно я прошептала:
– Там же не только папа… Там же эта…
– Гили? – Мама слегка прищурилась. – Ну и что?
– Я ее ненавижу, она забрала папу!
Мама опять вздохнула.
– Мишка, не будь таким ребенком. Папа не вещь, он сам принял такое решение. К тому же… – Тут мама, к моему удивлению и почти ужасу, улыбнулась своей самой озорной улыбкой, эта улыбка появлялась на мамином лице очень редко, но против нее все были безоружны. – К тому же разве тебе не интересно увидеть ее, эту Гили? Признайся, Мишка, ты ведь сгораешь от любопытства.
Неожиданно для самой себя я засмеялась. А мама опять легла и махнула рукой, как бы отсылая меня:
– Позвони папе, обрадуй его.
И я увидела, что ее лоб в еле заметной испарине и краска отлила от лица, как будто этот разговор отнял у нее очень много сил. Тем не менее это был наш самый длинный и содержательный разговор с тех пор, как папа ушел. И он был именно о папе. Хотя бы ради этого надо выполнить мамину просьбу. Да и кого я обманываю? Ведь мама права: мне хочется поехать к папе, очень хочется.
Но с папой я, конечно, продолжала «держать лицо». Хоть и услышала, как дрогнул его голос, когда он понял, что это я звоню, ведь до этого я ни разу ему не звонила. (Правда, я смалодушничала и позвонила не на квартиру к Гили, а в папин офис в университете, но все равно.) Голосом армейского командира я заявила: