Время для счастья - стр. 12
Андрей молчал, опустив голову.
– Ну, уж по страсти – точно! Помню тогда тебя и Жанку твою. Отлично помню. Как глаза у вас горели синим пламенем. Как вы в гостях в ванной запирались, уже будучи супругами. Как бешено ревновали друг друга, кидаясь тяжелыми пепельницами. Как ссорились – навеки, навсегда. Как ты страдал и ревел, когда вы наконец, измучив друг друга окончательно, разошлись. И как потом ты по ней сох и тосковал. И что в итоге? В остатке – что? Потом ты ее возненавидел. Запрезирал просто. И она в позу – ни тебе ребенка, ни тебе жалости. Пошел вон из моей жизни! Дальше – Ольга. От обратного. Казалось бы… Все то, о чем ты мечтал. Родители – не Жанкина мамаша, буфетчица на вокзале. Дом, семья, традиции, устои. И? С Жанкой ты спал с удовольствием, зато не мог по-человечески жить. С Ольгой ты мог жить как человек, зато не мог спать. Знаешь ли, милый мой, все сразу и навсегда не бывает. Ну, не могут совпасть все составляющие успеха! Так что придется сделать суровый выбор – жить по-людски или…
– Да брось ты! – отмахнулся Андрей. – Вывел, блин, формулу! Умник такой. А жить с женщиной в любви, уважении и еще к тому же и желать ее – так не может быть?
– Может, – кивнул Степка, – но крайне редко. Исключительный случай. И не про нас, как говорится.
– Почему не про нас? – удивился Андрей.
– Потому что не заслужили, – коротко ответил лучший друг.
Первый Андреев брак был абсолютно безголовым и сумасшедшим. И совершенно верно и точно препарирован и оценен Степаном.
Жанка, яркая смуглянка, красавица брюнетка с голубыми глазами и фигурой Мэрилин Монро, досталась ему, как тогда казалось, случайно и не по заслугам. Познакомились они на море – он студент, московский мальчик, она – казачка из кубанской станицы. Все различия между ними были не просто видны, а бросались в глаза. Когда она приехала к нему в столицу и сказала его матери, кивнув на привезенные в качестве гостинца помидоры:
– Ложьте в газету, – мать с испугом посмотрела на него.
– Украинизмы, – объяснил Андрей, – не обращай внимания, исправится.
Но, и переехав в столицу, Жанка исправляться не желала. Сначала было смешно. Раздражать стало гораздо позже. Его мать она стала сразу называть на «ты» и «мамой».
Мать, учительница музыки в Гнесинке, каждый раз вздрагивала и старалась не показывать невестку консерваторским подругам. Жанка была шустрой и по-деревенски небрежной. В понедельник варила огромную кастрюлю борща и не понимала, почему муж отказывается есть борщ на завтрак, как делали ее отец, дядья и братья. Сытно и быстро! Муж привык завтракать яичницей, сыром и чашкой кофе, а Жанка упрямо разогревала борщ и ставила перед ним глубокую тарелку. И опять – сначала было смешно, а потом… Однажды он грохнул эту тарелку об пол. Жанка не задержалась и грохнула кофейную чашку.