Время для чудес - стр. 24
– Перестань. Нам и сорока нет, какие мы пожилые?
– Но давно не шестнадцать.
– Да что понимают в любви сосунки шестнадцати лет! Вот хлебнут лиха, узнают, как с нелюбимой жить…
– Неправда. Ты любил ее.
– Когда это было! И было ли вообще? Как с тобой – точно не было.
– Было – не было… Кто теперь рассудит. Мы поддались страсти, плывем по течению. Наверное, так нельзя. Жить одним днем, одним мгновением.
– Если это счастье, то можно. И даже нужно. Иначе не стоит жить.
– Вот, значит, твое кредо?
– Лид, ну перестань философствовать. Пойдем в лифт. Если честно, я голоден, как стая волков. Я уже и на тебя смотрю как-то гастрономически.
– Ха-ха-ха! Нашел рождественскую индейку! Да у меня и откусить-то нечего.
– А хочешь, докажу обратное?
– Перестань! Пошли в лифт.
Едва они нажали кнопку, как в лифт влетела пара юнцов, в кожаных косухах и штанах, с пивом и зажженными сигаретами.
– Папаша, жми десятый, – сквозь жвачку прошамкал мутноглазый парень, обнимая свободной рукой свою раскрашенную, как сувенирная матрешка, подругу.
Евгений нажал кнопку десятого этажа и отвернулся от кожаной парочки, закрыв собой Лиду. На десятом кожаные вышли, парень что-то сказал девице и та визгливо захохотала. Ее дикий смех был слышен даже на площадке пятнадцатого этажа.
– И как тебе шекспировские персонажи? – брезгливым тоном спросил Евгений, отпирая дверь своей квартиры.
– Они тоже люди, – нейтрально ответила Лида.
– Ты права. А мы для них отжившие микробы. Папаша и мамаша.
– Вот-вот. А ты все про любовь…
На этой грустной ноте они вошли в квартиру. Евгений умчался в душ, а Лиде ничего не оставалось, как взяться за приготовление ужина.
Нарезая салат, она ловила себя на странном ощущении навязчивого дежавю, будто все это уже было с ней, но она зачем-то пытается вновь прожить и прочувствовать события минувших дней.
Куда-то улетучилось то молодое, пьянящее, что пятью минутами раньше связывало их в подъезде. Как неуловимы мгновения счастья, как обманчивы!
На сковороде дожаривался бифштекс, когда посвежевший, пахнущий подаренным одеколоном Евгений вошел в комнату.
– У-у, вкуснотища! И даже салат готов?! Ах ты моя хозяюшка!
Он обнимал ее, благодарно целуя в шею, а ее не покидало проклятое дежавю. Да еще эта «хозяюшка». Какая, к черту, хозяюшка? Любовница на птичьих правах, к тому же никудышная, бесконечно копающаяся в себе, неопытная в сексе, только и знает, что испуганно квохтать: Ах, отпусти! Ой, не надо!
– Что призадумалась, девица красная? – игриво спрашивал Евгений, разливая по бокалам рубиновое вино.
– Мне домой надо, Жень, – уныло пролепетала «девица».