Время АБРАКадабры - стр. 36

– …Андреюрич! Опять они бутылки оставли-пвожрали! Нускокможна?! Запретьте им!!!

Медный поднял голову. Перед ним потрясали бутылкой темного стекла, явно из-под пива, но непривычной емкости – ноль-шестьсот семьдесят пять, с золотой этикеткой и распростертым на ней мохнатым иероглифом, похожим на паука. Медный перевел взгляд на того, кто гневно потрясал бутылкой.

– Тятя-Тятя, положи ко мне в стол, – миролюбиво заметил Медный. – Это реквизит. Японский иероглиф «Смерть».

Тятя-Тятя, ворча и чуть заметно хромая, удалилась, а Медный снова опустил глаза в бумаги. Сидел он в крохотном помещении, соединенном с большим залом парой окошек, прорубленных в стене наподобие бойниц. В прежние времена тут был просмотровой центр для дирекции Новосибирского государственного телерадиокомитета, и именно тут, судорожно потирая мокрые ладоши и некстати похохатывая, смотрели и Лукино Висконти, и «Заводной Апельсин» Берджеса. Но это было давно, очень давно… С тех пор западное кинооткровение стало достоянием трудового народа с рабочих окраин; мощности городской телестудии оказались благополучно растащены массой частных телекомпаний, половина которых благополучно обанкротилась; а в здании технического отделения разместилось полсотни организаций, одной из которых и был учебно-тренинговый центр «Лаборатория ANдреналин» под руководством Че-Пе, сиречь частного предпринимателя, Шункова Андрея Юрьевича.

Тятя-Тятя гремела в большом зале – где недавно прошел семинар – партами, ворочая их легко, как шахматные фигуры. Тятя-Тятя оказалась идеальной сотрудницей «Лаборатории». Не понимая ни черта в психологии, не одобряя никаких экспериментов, она, тем не менее, стойко выносила участие в организации этих мероприятий в роли наблюдателя, фиксатора, хронометриста, одновременно являясь также поваром и бессменной уборщицей. По крайней мере, на призыв убраться после семинара откликнулись восемь человек, а пришла только Тятя-Тятя. Сейчас она, в закатанных до колен джинсах и мужской клетчатой рубахе, грохотала партами и стальными коробками стульев, занося их из коридора в освобожденную когда-то для семинара аудиторию. Джинсы плотно обтягивали ее широкие бедра и едва не лопались на тугих, как желуди, икрах голых ног. Вообще, сама Тятя-Тятя с ее фигурой, напоминающей три поставленных друг на друга шара для снеговика, с круглым веснушчатым лицом и пучком на затылке, да еще в таких же круглых, как ее всегда румяное лицо, очках с небольшим числом диоптрий, смотрелась комично. Не зная ее решительный нрав, над ней можно было бы и посмеяться.