Временной узел - стр. 8
– Андрей, налей еще водки.
Так и не ответив на мой вопрос, попросила девушка, неожиданно перейдя на «ты». Я вновь наполнил стаканы на половину их объема. Не дожидаясь тоста, Ира выпила водку, как и в первый раз, залпом, и не закусывая. Поставив пустой стакан на стол, она достала сигарету и закурила. Я выпил свою водку и засунул в рот половинку вареного яйца.
– Ты спрашиваешь, понравился ли мне тот парень? – между затяжками повторила Ира мой вопрос, – хорошо, отвечу. Нет, не понравился. Мне, вообще, мужчины в сексуальном плане не нравятся.
Яичный желток встал у меня поперек горла, и я был вынужден схватить со стола кусок помидора, чтобы с его помощью пропихнуть желток внутрь организма.
– Мне противны их похотливые взгляды, – продолжала, тем временем, девушка, – кожа моя покрывается гусиной сыпью от их прикосновения, а от одной лишь мысли о близости с кем-нибудь из них меня с души воротит.
Ирина замолчала, отвернувшись к окну. Я закончил жевать и сидел неподвижно, стараясь не смотреть в сторону своей соседки. В купе повисла напряженная тишина. Каждой клеткой своего тела я ощущал неловкость создавшегося положения. Пауза затягивалась. Молчание становилось все более тягостным.
– Да… – наконец, выдавил я из себя, – понимаю… Такое иногда случается…
– Понимаешь?! – вдруг выкрикнула Ира, повернув ко мне искаженное злостью лицо, – ни черта ты не понимаешь! Такое невозможно понять, пока не пройдешь через все это!
Я обратил внимание, как нервно подрагивает кончик сигареты в руке девушки.
– С тобой случилось… – я запнулся, подыскивая нужное слово, – какая-то неприятность?
– «Неприятность»? – с кривой ухмылкой отозвалась Ирина, – да. Случилась неприятность.
Она щелчком отправила окурок в окно и в очередной раз огорошила меня, кивнув головой на водочную бутылку.
– Налей, Андрей, по полному стакану.
Я тут же исполнил просьбу девушки. Опорожнив стакан, Ира уставилась на меня долгим, слегка замутненным хмельным зельем взглядом.
– Ты отличный мужик, Андрюша. Я чувствую, у тебя добрая душа, – девушка схватила мою руку и стиснула ее в своих ладонях, – я расскажу тебе историю одного человека, которого знаю очень хорошо. Знаю, как саму себя.
Ира глубоко вздохнула, словно собиралась прыгать в холодную воду, и неспешно начала свой рассказ.
Лера родился в Ленинграде в канун новогоднего праздника, тридцать первого декабря 1928 года. В свидетельстве о рождении было записано его полное имя: Валерий Николаевич Лопухин. Отец мальчика, Николай Иванович, как позже узнал Лера, происходил из древнего дворянского рода. Будучи человеком далеким от политики, он безоговорочно признал власть большевиков в 1917 году и служил ей так же честно и преданно, как до этого служил Временному правительству, а еще раньше царю-батюшке. Во внешности отца Лере больше всего запомнились пышные, черные усы. Когда Лера был совсем маленьким, он играл с ними, как с игрушкой. Чуть повзрослев, мальчик уже не позволял себе касаться отцовских усов. Зато теперь ему нравилось наблюдать за ними. Когда к Лопухиным приходили гости, а приходили они довольно часто, Лера забирался в какое-нибудь укромное место и оттуда часами мог безотрывно следить за движением отцовских усов. Мальчику казалось, что усы жили своей, отдельной, независимой от остальной части лица жизнью. То они разбегались в стороны, когда отец улыбался, то сжимались в густой, колючий комочек (это когда отец в задумчивости сводил губы в трубку), то, подобно дворовым девчонкам на скакалке, прыгали вверх-вниз в то время, когда отец разговаривал.