Временная невеста - стр. 4

— Вот так, Кошечка, извивайся, — выдохнул Майтлин.

От тихого, властного голоса все внутри переворачивалось. Я уже не думала и встала на носочки, потерлась о его пах, постаралась накрыть ладонями ягодицы. Они были твердыми и округлыми, а как сладко напрягались, когда Майтлин толкался в меня… от одного воспоминания между ног стало влажно. Но он был слишком высоким, стоя неудобно.

— Ко-о-ошечка, — пропел Майтлин и прижался губами к моему уху. Я чувствовала, как они растягиваются в улыбку, чувствовала дыхание и млела. Он снова втянул воздух и принялся резко задирать юбку. — Там они так же пахнут?

Шелест ткани казался невероятно интимным, он приближал заветное удовольствие. Я боялась шевельнуться, сердце быстро билось, но неловкие от желания пальцы только путались в юбке. Майтлин пробурчал что-то и взялся за шнуровку платья на спине. Боже, это было еще интимнее: стоять и чувствовать силу, с которой он дергал завязки, не заботясь об их сохранности. Это и значило быть в чужой власти — платье могли разорвать, могли наклонить меня и задрать юбку, что угодно. Я бы ничему не противилась, когда мышцы в животе так приятно сводило, а нетерпеливые пальцы задевали спину.

Майтлин распустил шнуровку на половину и грубо стянул лиф, затем нижнюю рубашку. Ткань собралась на талии, и нагота стерла последнюю грань, позволила ощутить тепло мужского тела за спиной, жар рук. Когда грудь накрыли большие ладони, я со стоном запрокинула голову и закусила губу. Ничего не могла, только млела и ловила каждое движение, старалась ощутить каждый изгиб пальцев, которые то сжимались, то надавливали. Майтлин мял грудь с каким-то… упрямством. Да, он будто искал нужное место, чтобы приблизить меня к пику одними ласками. Такие были везде: по телу разливалась сладкая нега, когда Майтлин гладил нежную кожу вокруг сосков, а когда резко скользил руками к ключицам и обратно, хотелось кричать. Нет, разорвать тряпки и добраться до твердости между его ног. До члена — щеки пылали, стоило услышать это слово, но сейчас оно мне нравилось. Запретное, пошлое, было в этом свое очарование.

Я потянулась к паху Майтлина, но шнуровка платья так и не распустилась. Оно стягивало меня и не давало согнуть локти, можно было выпутаться, но зачем? Нам нравилась мнимая беспомощность.

— А теперь, Кошечка, подними хвостик, — выдохнул Майтлин и нагнул меня быстрее, чем удалось подумать.

Щека и грудь оказались прижатыми к крышке стола, сильная рука давила на шею. Он не причинял боли, только резко двигал кистью и давал почувствовать свою власть. Вот негодяй, знал же, что мне нравилось. Как низко для высокородной леди, но ничего не удавалось поделать; рука, мужская сила, недостойная поза — не знаю, что именно заставляло лоно горячо пульсировать. Все сразу. Я теряла стыд и крутила бедрами, терлась ими о Майтлина, а тот медлил, издевался.