Времени тонкая тень - стр. 22
– …отчего и не могут, как не владеющие сами, научить младенцев своих речи и тем огорчить слух его величества владыки нашего, меча Аллаха для неверных и щита Его для праведных, да умножатся богатства его, да оросится держава его водами и покроется садами…
Мустафа тоже не может огорчить слух эмира. Языка нет.
Эмир бросил в рот еще засахаренный орешек, жевал и составлял в уме следующую фразу.
Мустафа перевел дух и преданно смотрел голубыми глазами. Даже втянулись слегка от усердия плоские, жесткие щеки, чуть выпятилась вперед длинная и тяжелая нижняя челюсть. Если бы у него не было пяти пальцев на каждой руке, столь искусно владеющих нур-и-калямом, эмир решил бы, что перед ним конь чистых кровей. Длинное лицо – признак настоящего уроженца Севера. Их осталось очень мало, именно среди них есть еще владеющие диалектами вечных снегов, потому и держится двор владыки за старый Указ, а убытку от него…
– …почему и предаю суду вашему мысль, вложенную Аллахом в грешную мою голову: да не будут более отнимать языков у младенцев, предназначенных к службе Его Величеству владыке нашему, величайшему сокровищу разума и милосердия во всех землях, созданных Аллахом в неистощимой милости своей – на службу как мечом, так и пером, как резцом, так и кетменем…
Дальше шли такие же обязательные периоды касательно того, что готов, мол, прибыть пред очи, в Эль-Маскайю, что прилагаю, мол, при сем детальнейшие расчеты, сколько биткоинов останется в казне Его Величества, если принять это предложение за основу нового Указа. И правда: каждый год только в мухафазе Эль-Ростойя рождается тысяч сто младенцев, отбирают для будущей службы – службы всех родов, и воинской, и канцелярской, и в полях, и на факториях, принадлежащих казне или двору – тысяч десять-двадцать, только мужского пола. Двадцать тысяч языков. На каждый уходит пять минут времени – докладывали, что опытный лекарь с нур-и-зайном, ножом чистого света Аллаха, не требующим перевязки или прижигания железом, тратит не больше. Но ведь еще подготовка. И получается четверть часа или полчаса на каждого. От пяти до десяти тысяч часов в год – как если бы четыре, а то и восемь опытных лекарей посвящали свое оплаченное из казны время только этому. При том, что всего-то во вверенной мухафазе их от силы десятка три.
А еще лекарские помощники, лекарства, да самое простое – и самое драгоценное: вода. Вода, которой лекари льют немерено. Всё моют и перемывают по дюжине раз. Конечно, Вади-аль-Дона не жалко, не обмелеет. Но учетно-облачное золото, которым это мытье оплачивается…