«Вратарь, не суйся за штрафную!» Футбол в культуре и истории Восточной Европы - стр. 38

Если иконическое персонажей у Менассе, как и в фильме Кольтаи, лишь поверхностно связано со спортивными достижениями и, соответственно, неудачами (а следовательно, имеет в основе своей подлинные моменты игры), стихотворение Иштвана Кемени «Стела» (1994, Sztélé) имеет прямое отношение к личности известного игрока национальной сборной и многолетнего тренера Иштвана Пишонта (род. 1970); однако в поэтическом тексте не выносятся на передний план характерные черты футбольного мастерства Пизонта: приведенная о нем информация ограничивается констатацией его положения на поле да еще, благодаря упоминанию Кишпешта, XIX (района в Будапеште), предположением, что речь в данном случае может идти о каком-то игроке «Гонведа». То, что в дальнейшем эта информация не уточняется, может быть связано также с главным, выраженным в стихотворении Кемени намерением. Ибо в центре текста находится фраза, обозначенная «гордой» – лозунг, начертанный на стене дома: «Иштван Пизонт – величайший король!». Тот, о ком идет речь, сам рассказывает в опубликованной в этом издании беседе о происхождении этой речевки, которую скандировали болельщики «Гонведа» на трибунах кишпештского стадиона имени Йожефа Божика (или еще где-нибудь), задуманной как прямой ответ на оскорбления антицыганского свойства фанатов команд-противников в адрес самого Пишонта. Кемени обходится в тексте без явного упоминания этой взаимосвязи. В гораздо большей степени стихотворение подчинено анализу функции изречения и отдельных его элементов и содержит надежду на сохранение по крайней мере его структурного и формально-семантического содержания в будущем, которое посредством предположений и догадок также проецируется в тексте, причем расстояние проецирования постепенно увеличивается. И хотя вполне можно себе представить, что когда-нибудь Пизонт завершит свою футбольную карьеру (что, с точки зрения истории, уже и случилось), последнее сформулированное указание для будущего устанавливает прежде всего такое стечение обстоятельств, при котором «футбол некогда исчезнет», иначе говоря – возможность, которая из перспективы футбола скорее может показаться стоящей в сослагательном наклонении. Заглавие стихотворения обещает что-то вроде эпитафии, вместо которой обнаруживается, однако, глубокая рефлексия о незабываемом, которая получает выразительное развитие в речевке с футбольного стадиона, то есть в некоей форме (часто лирически и ритмически окрашенной) устного творчества, фиксация которой как ее сохранение в стихотворении «Стела» представлена в двояком смысле: как случай в тексте и как сам текст, который можно воспринимать в качестве надписи: