Врата Рима. Гибель царей - стр. 99
– Пусть бежит. Предупредит, что я иду.
Гая поразило его спокойствие. Больше никто ничего не сказал, и отряд продолжал движение – грозно, в ногу.
В какой-то момент Кабера оглянулся и побледнел – улицу за ними заполнила шумная толпа. Пути назад теперь не было – любопытствующие шли следом с горящими от возбуждения глазами, крича и переговариваясь. Кабера достал из-за пазухи синий камешек на кожаном шнурке, поднес его к губам и пробормотал краткую молитву. Тубрук посмотрел на старика, положил руку ему на плечо и коротко пожал.
К тому времени, когда они приблизились к Форуму, толпа заполнила прилегающие к площади улицы. Гай уже чувствовал волнение идущих впереди, видел, как напрягаются их спины и плечи и руки ложатся на рукояти мечей. Он с натугой сглотнул – в горле пересохло. Сердце заколотилось, закружилась голова.
Словно смеясь над их тревогами, именно в тот миг, когда они достигли площади, солнце вынырнуло из утреннего тумана, позолотив статуи и храмы. Гай увидел впереди ступени сената и облизал внезапно пересохшие губы, когда из темноты им навстречу выступили и замерли в ожидании одетые в белое фигуры. Всего на ступенях стояли, взявшись за оружие, четыре легионера Суллы. Другие наверняка спешили им на подмогу.
Между тем со всех сторон на Форум стремились сотни людей. Отовсюду доносились насмешки и крики. Взгляды всех были обращены на Мария и его воинов, перед которыми оставался свободным прямой проход к сенату. Каким-то особым чутьем толпа определила цель их движения. Гай стиснул зубы. Сколько же их тут. Горожане не выказывали ни страха, ни уважения – они жестикулировали, орали, толкали и отпихивали друг друга, чтобы пробиться вперед, занять более удобную для наблюдения позицию. Гай уже жалел, что вызвался сопровождать дядю.
Подойдя к ступеням, Марий остановил отряд и шагнул вперед. Толпа напирала со всех сторон, заполняя все свободное пространство. Пахло потом, съестным и пряностями. К дверям сената вело тридцать широких ступеней, и теперь на них стояли девять сенаторов.
На самой верхней, сцепив руки за спиной и будто собираясь читать лекцию, возвышался Сулла. Взгляд его был прикован к Марию, неподвижное, как маска, лицо ничего не выражало. В отличие от него, четыре легионера на нижней ступени заметно волновались.
Мало-помалу, словно уловив неслышную команду, толпа умолкла, и лишь кое-где повисшую тишину нарушали препирательства и проклятия тех, кто пытался пробиться ближе.
– Вы все меня знаете! – крикнул во весь голос Марий. – Я Марий, военачальник, консул, гражданин. Здесь, перед сенатом, я заявляю о своем праве на триумф в знак признания моих военных успехов в Африке.