Врата Обелиска - стр. 50
– Что?
– Ну, «спутник» просто означает предмет, чье движение и положение зависит от другого. Предмет, который контролирует все, называется главным, зависимый объект – спутником. Понимаешь? – Она пожимает плечами. – Астрономесты рассуждают о таком, когда из них удается выжать что-то осмысленное. Орбитальная механика. – Она выкатывает глаза.
– Что?
– Чушь. Тектоника плит для неба. – Ты недоуменно пялишься на нее, и она машет рукой. – Короче, я говорила тебе, что обелиски следовали за тобой до Тиримо. Куда ты, туда и они. Это делает их твоими спутниками.
Ты вздрагиваешь. Тебе не нравится пришедшая тебе в голову мысль – о тонких незримых узах, связывающих тебя с аметистом, более близким топазом и ныне далеким ониксом, чье темное присутствие растет в твоем сознании. И странным образом ты думаешь об Эпицентре. Об узах, что связывали тебя с ним, даже когда у тебя была кажущаяся свобода покидать его и путешествовать. Ты всегда возвращалась, иначе Эпицентр пришел бы за тобой – в виде Стражей.
– Цепи, – тихо говоришь ты.
– Нет-нет, – рассеянно говорит Тонки. Она снова трудится над колтуном, и тут настоящая засада. У нее затупился нож. Ты на мгновение выходишь и идешь в комнату, которую вы делите с Хоа, берешь из рюкзака точильный камень. Она моргает, когда ты протягиваешь ей его, затем кивает в знак благодарности и начинает точить нож. – Если бы между тобой и обелиском была цепь, он следовал бы за тобой, поскольку ты тянула бы его. Силой, не тяготением. То есть если бы заставляла обелиск делать то, что ты хочешь. – Ты изумленно вздыхаешь. – Но спутник реагирует на тебя, невзирая на то, как и когда ты пытаешься заставить его реагировать. Он зависит от твоего присутствия и влияния на вселенную. Он болтается вокруг тебя потому, что ничего не может с этим поделать. – Она рассеянно взмахивает мокрой рукой в ответ на твой непонимающий взгляд. – Не надо приписывать обелискам мотивации и намерения. Это было бы глупо.
Ты садишься на корточки у дальней стены комнаты, чтобы подумать, пока она снова берется за работу. Ты понимаешь, по крайней мере, когда оставшиеся ее волосы перестают путаться, поскольку они волнистые и темные, как у тебя, несмотря на пепельность и седину. Может, чуть менее вьющиеся. Волосы срединника; еще один знак изгоя в ее семье, вероятно. А с учетом ее весьма средненького по стандартам вида санзе во всем остальном – она чуть низковата и имеет грушевидную фигуру, но так бывает в юменесских семьях, которые не пользуются услугами Селектов ради улучшения себя – ты только это и запомнила с ее давнего визита в Эпицентр.