Врата небесные - стр. 65
Притупляет ли рутина страх опасности? Судя по тому, что произошло, надо думать, что да. В тот момент, когда лесорубы вновь выкрикнули: «Падает!», по опушке, волоча ветку размером с него самого, пробежал ребенок. Какой-то мужчина взревел:
– Маэль!
Дерево со скрипом накренилось. Мальчонка повернул голову и весело помахал отцу, который снова завопил:
– Маэль!
Слишком поздно. Тонны древесины и тысячи иголок рухнули на землю и погребли под собой малыша.
Мы бросились в гущу еще содрогавшихся от падения веток.
– Маэль! – повторял несчастный отец. – Маэль!
Остальные тоже принялись окликать мальчика.
– Здесь!
Волшебник ткнул пальцем куда-то в гущу ветвей.
Лесоруб исчез в них и осторожно вытащил сына. В его объятиях шестилетний мальчонка пришел в себя. Все с облегчением выдохнули.
– Он невредим, просто сильно перепугался! – воскликнул Гавейн.
– Сейчас я не стану тебя ругать, но уж завтра ты у меня дождешься, – проворчал отец.
Я подошел к мальчику.
– Тебя ударило по голове?
Тот кивнул.
– Тебе больно?
Ребенок пристально посмотрел на меня, задумался и побледнел. По его щекам потекли слезы. Оглушенный, он только теперь начал осознавать свое страдание. Уязвленный отец бросил на меня пренебрежительный взгляд.
– Почему ты об этом спрашиваешь? Сначала все было в порядке.
– Он испытал шок.
– Он дышит! Глаза у него открыты!
– Это ничего не значит. В дальнейшем боль может усилиться.
Отец с ужасом уставился на меня, как если бы я желал его сыну чего-то дурного. И злобно обратился к остальным:
– Это еще кто?
Бравый здоровяк был так взволнован, что не желал признавать серьезности случившегося и обратил свое смятение в гнев против меня. Я чувствовал, что он вот-вот полезет в драку. Но тут вмешался Гавейн:
– Нарам-Син – целитель. Самый великий из всех, кого я знаю. Он пользует царицу Кубабу.
Самоуверенность Волшебника и популярность царицы Кубабы незамедлительно вызвали у присутствующих почтение. Я не стал опровергать слов Гавейна и осторожно заговорил с лесорубом:
– Ты беспокоишься о сыне, ты хочешь, чтобы он оправился. Я тоже. Если позволишь, я позабочусь о нем, пока он не сможет опять резвиться.
Потрясенный горем плачущего у него на груди ребенка дровосек что-то растерянно пробормотал. Вмешался старшина лесорубов:
– Саул и Маэль воспользуются твоей помощью. Ты ведь не против, Саул?
Поколебавшись, отец угрюмо согласился. Мы вошли в шатер из звериных шкур, который он передвигал с вырубки на вырубку по мере валки леса. Жил он вдвоем с сыном, потому что жена умерла в родах. После ее смерти он не донимал мальчонку придирками, как порой поступают другие вдовцы, а перенес на него всю свою способность любить – я понял это, увидев сундук, набитый игрушками: вырезанными из дерева зверюшками, кубарями, шарами и тележками.