Врата Мертвого дома - стр. 82
– От супа я, наверное, откажусь, – сказал ему Маппо.
– Книги эти гниют, – сказал Икарий, откидываясь в кресле и глядя на трелля. – Ты пришёл в себя?
– Похоже на то.
Не сводя глаз с Маппо, Икарий нахмурился.
– От супа?.. А-а-а! – Его лицо прояснилось. – Это не суп. Стирка. Ты найдёшь более питательное угощение на разделочном столе. – Ягг указал на стену за спиной у Слуги, затем снова обратился к рассыпающимся страницам старинной книги. – Это потрясающе, Маппо.
– Учитывая, в каком одиночестве жили тут монашки, – сказал Маппо, подходя к разделочному столу. – Я удивлён, что тебя это поражает.
– Я не о тех книгах, друг мой, а об Искараловых. Здесь собраны труды, само существование которых – позабытые слухи. А о некоторых – вроде этой – я вообще никогда не слышал. «Трактат о планировании ирригационных сооружений в пятом тысячелетии Араркала», четыре автора – ни много ни мало.
Вернувшись к Икарию с оловянной миской, наполненной доверху хлебом и сыром, Маппо заглянул другу через плечо, чтобы рассмотреть подробные рисунки на пергаментных страницах, а затем странную, замысловатую вязь. Трелль хмыкнул. Во рту у него вдруг пересохло, но Маппо сумел выдавить из себя вопрос:
– И что же здесь такого потрясающего?
Икарий откинулся на спинку.
– Такое… легкомыслие, Маппо. Одни только материалы для этого тома стоят не меньше годового заработка ремесленника. Ни один учёный в здравом уме не станет зря тратить столь драгоценные ресурсы – не говоря уж о времени – на такой бессмысленный, банальный текст. И это не единственный пример. Смотри – «Схемы рассеивания семян цветков пурилля на архипелаге Скар». Или вот – «Болезни белорамных моллюсков Лекурской бухты». Более того, я убеждён, что этим трудам тысячи лет. Тысячи!
И написаны они на языке, который ты вряд ли мог бы узнать, не то что прочесть.
Маппо вспомнил, когда последний раз видел подобную вязь – под навесом из шкур, на холме, который отмечал северную границу владений его племени. Он пришёл туда в числе воинов, избранных сопровождать старейшин на встречу, оказавшуюся судьбоносной.
Осенний дождь стучал по шкуре над головой, все сидели на корточках полукругом, лицом к северу и смотрели, как приближаются семь фигур в плащах с капюшонами. Каждый из странников опирался на посох, и когда они вошли под навес и остановились перед старейшинами, Маппо с содроганием заметил, что посохи словно бы извиваются перед глазами, как деревянные змеи или те деревья-паразиты, что обвивают чужие стволы, выдавливая из них жизнь. Затем он понял, что вьющееся безумие было на деле рунической вязью – постоянно изменяющейся на древках, словно невидимые руки выреза́ли на них новые слова с каждым вдохом и выдохом.