Врата Мертвого дома - стр. 12
– Мы договаривались, – прохрипел он. – Вот вам то, чего хотели, – запомните этот день! – Он швырнул голову леди Гейсен в толпу, ком спутанных волос и потёков крови. Вопли ознаменовали её невидимое приземление.
Появились солдаты, за ними возвышались конные Красные Клинки – медленно двинулись вперёд, отталкивая онемевших горожан. Порядок восстанавливали по всей длине шеренги – всюду, но только не здесь, жестоко, беспощадно. Когда под ударами мечей упали первые люди, остальные разбежались.
Через ворота Круга прошло около трёх сотен узников. Фелисин посмотрела на шеренгу и впервые заметила, сколько их осталось. Кое-где кандалы были пусты, в других местах цепи продолжали держать только оторванные запястья. Меньше сотни узников ещё стояли на ногах. Многие корчились на мостовой, кричали от боли; остальные вовсе не шевелились.
Бодэн покосился на ближайшую группу солдат.
– Вовремя вы подоспели, жестянки.
Геборик тяжело сплюнул. Его лицо подёргивалось, когда он уставился на громилу.
– Ты вообразил, что откупишься, Бодэн? Дашь им то, что они хотят. Да только всё зря, да? Солдаты уже шли сюда. Она могла бы жить…
Бодэн медленно обернулся, его лицо покрывала кровавая корка.
– Ради чего, жрец?
– Так ты рассуждаешь? Мол, она бы всё равно умерла в трюме?
Бодэн оскалился и медленно проговорил:
– Просто ненавижу договариваться с ублюдками.
Фелисин посмотрела на три фута цепи между собой и Бодэном. Тысяча мыслей могла бы пробежать в голове, звено за звеном – чем она была, чем теперь стала; какую темницу нашла внутри и снаружи, сплела живой памятью, – но она подумала и сказала только:
– Больше ни с кем не договаривайся, Бодэн.
Он прищурился, глядя на неё. Эти слова и тон каким-то образом задели его.
Геборик выпрямился и смерил её взглядом. Фелисин отвернулась – отчасти из чувства противоречия, отчасти от стыда.
В следующий миг солдаты, которые уже убрали из цепей мертвецов, погнали живых узников вперёд, в ворота, на Восточную дорогу, ведущую к портовому городку под названием Неудачник. Там их ждали адъюнкт Тавор и корабли работорговцев из Арэна.
Крестьяне и фермеры столпились у дороги, но не выказывали и тени той ярости, которая кипела в сердцах горожан. В их лицах Фелисин увидела глухую скорбь, страсть, порождённую иными шрамами. Девушка не могла понять, откуда взялась эта скорбь, и знала, что в том-то и состоит различие между ними. И ещё – синяки, царапины, беспомощность и нагота говорили Фелисин, что это лишь первый из уроков, которые ей придётся выучить.
Книга первая
Рараку
У ног моих он плыл,