Врата. Книга 2. Далекое Отечество - стр. 24
Крайним местом, куда разведчикам следовало заглянуть, была контора того типчика, у которого Сергей отбил Татьяну. Он уже знал, что российских граждан у него больше нет, но навестить всё равно собирался.
Публий Пингус – так звали этого работорговца, и его Вяземский намеренно оставил «на десерт». Конечно, можно было сказать, что вопрос уже решён и далее обострять ситуацию некрасиво. Вот только Сергей, несмотря на свою отходчивость и спокойствие, обладал сильнейшей злопамятностью, помноженной на обострённое чувство справедливости. Ну и на тяжёлый характер, чего уж скрывать. Гремучая смесь, в общем.
– Может, всё-таки останетесь? – спросил старлей у Семёновой, когда они прибыли к месту назначения.
– Нет, – категорически мотнула головой девушка. – У меня тут… незаконченное дело.
– Хорошо, – кивнул Сергей и, немного подумав, добавил. – Тогда волосы в хвост соберите, пожалуйста. Саня, дай ей кепи и автомат с пустым магазином.
– Нахрена, командир? – удивился старшина.
– Будем проводить наглядную агитацию и внушать уважение к гражданам Российской Федерации, – не слишком приятно ухмыльнулся Вяземский. – И что главное – дёшево, сердито и бескровно. Татьяна? Сможете изобразить ещё одного солдата?
– Да, конечно, – неуверенно улыбнулась девушка.
– Добро. Тогда – к машине.
К конторе Пингуса вышли, что называется, во всеоружии. Вяземский на этот раз пренебрёг шлемом, но зато не сгонял с лица кривую и довольно-таки гадкую ухмылку. Ливия как переводчик держалась чуть сбоку, Эриксон и Татьяна – позади. Семёнова повесила незаряженный автомат на плечо, как это сделал бывший ополченец, и сейчас вовсю крутила головой по сторонам.
Работорговец и его холуи заметно струхнули, узнав не только Сергея, который ранил двоих надсмотрщиков, но и Татьяну, которая теперь походила не на рабыню, а на ещё одного бойца в зелёном.
Расчёт Вяземского был до безобразия прост – местные теперь десять раз подумают о том, как обращаться с пленными землянами, если каждый освобождённый может немедленно получить оружие и затем поквитаться со своими обидчиками.
– Ваша милость… – работорговец изобразил любезное приветствие, однако актёром он был плохим. Судя по лицу, его сейчас словно заставляли съесть килограмм сырых лимонов и запить их стаканом уксуса. – Прошу меня простить за возникшее недопонимание между моими людьми и вами…
– Вы не у того просите прощения, – холодно и слегка брезгливо бросил Сергей. Вроде и не нахамил, и не оскорбил, а всё одно торговца людьми передёрнуло.
Однако с видимым усилием переборов себя, работорговец, как мог, изобразил любезную улыбку.