Врата Кавказа - стр. 49
В конце учений, когда бездушное кавказское солнце, иссушившее степь, устало клонилось к горизонту, Карягин со своей ротой продемонстрировал перед мушкетёрами егерские построения и новые приёмы. Первый заключался в наступлении «через плутонг», когда половина плутонгов выбегала вперёд и образовывала цепь, а сомкнутые плутонги двигались в 60 шагах за цепью.
– Если оказалось, что в шестидесяти шагах из-за порохового дыма ничего не видно, то применяется другой маневр, – пояснял Карягин. – Егеря строятся в цепи, наступающие одна через другую. Задняя же половина плутонгов, то бишь третий и четвёртый ряды, по-прежнему двигается в сомкнутом строю. Там, где движение развёрнутой цепью невозможно, например в густом лесу, на болотах или в городе, егеря движутся друг за другом «змейкой».
Не успел Карягин договорить, как к нему на взмыленной лошади подъехал гонец.
– Послание от генерал-аншефа Гудовича! – кратко отрапортовал посыльный и протянул конверт. – Майору Карягину срочно велено явится в Кизляр, в ставку!
Пока Карягин читал приказ, к нему подъехали Верёвкин, Лазарев и генерал-майор Савельев.
– Иван Дмитриевич, и вы здесь? – удивился Карягин, узнав ещё одного героя штурма Анапы.
– Ветры на Кавказе к зиме меняются, – с некоторой загадкой в голосе сообщил Савельев. – Гудович готовит большой парад, и нам быть во главе его. Я, собственно, за вами, Павел Михайлович. Прибыл из Астрахани, с предписанием вернуться в Кизляр в вашем сопровождении, милостивый государь, и подполковника Верёвкина. Третий и четвёртый батальоны Кубанского егерского корпуса должны выступить в ставку Гудовича не позднее двух недель. Полковник Лазарев позаботится об исполнении этого приказа, вы же поедете со мной в ставку. Гудович готовит кулак из проверенных в деле подразделений. Правда, для каких целей – говорить пока не велено. Однако же Кавказ более таким не останется. Поменяется всё. Главное – горские народы узнают, что мир и согласие ведут к процветанию.
– Что ж, на рассвете выезжаем! – с нескрываемой радостью согласился Карягин. – А пока извольте в мою палатку – поделитесь столичными новостями.
Иван Васильевич Гудович склонился над картой Кавказа. Его мысли всецело были заняты одной проблемой: только что Россия своим невмешательством проиграла всё Закавказье. Отчасти в этом был виноват и он, как начальствующий Кавказской линией и военным корпусом. На столе поверх карты лежали письма. Их было много, и исписаны они были разными почерками и на разной бумаге. Казённая, с гербом и резким парфюмом – письмо от самой императрицы, с требованием начать сбор армии для отмщения хищному Ага-Мохаммед-хану за его наглый набег на подвластные России территории. Сбор-то он, пятидесятичетырёхлетний генерал-аншеф, герой Хаджибея и Анапы, фактически губернатор Кавказа, начал задолго до упомянутого приказа, так как и без напоминаний, идущих слишком долго по бесконечным дорогам России, понимал, что удар персидского шаха в подвздошину империи – это проверка боеспособности русской армии у южных рубежей государства. И удар этот Россия пропустила!