Врата Афин - стр. 25
Чтобы освободить города Ионии от империи, греки собрали какие-то жалкие силы. В горящих Сардах они ужалили, как жалит рассерженная оса, после чего отправились домой, полагая, что смертельно ранили врага. На самом деле они только разбудили его. Датис улыбнулся созданному воображением образу. Удачное сравнение. Не повторить ли его вечером, на пиру для военачальников? Пожалуй, нет, рисковать не стоит. Кто-нибудь решит, что отныне империя не может спать спокойно, и донесет на него. Его лишат жалованья, понизят в чине и звании или, чего доброго и что гораздо хуже, нашепчут ядовитые слова в нужное ухо. До великого царя Дария доходила лишь малая толика новостей империи. Сатрапы были подобны маленьким богам, действующим от его имени. Ни один состоящий на службе человек не мог считать себя в безопасности, даже тот, кто командовал величайшим морским вторжением, которое когда-либо знал мир. В каком-то смысле Датис и достиг своего высокого положения потому, что прекрасно понимал, когда лучше промолчать.
За неделю до этого он привел флот в Эретрию. Все прошло как нельзя гладко, и Датис с гордостью вспоминал, что сам Дарий наблюдал за происходящим сначала со своего царского флагмана, а затем из возведенного на берегу огромного шатра.
Они убили всех греков мужского пола старше четырнадцати лет, а также всех женщин, которые уже не могли рожать и были слишком больны, чтобы работать. Остальных погрузили на большие транспортные корабли и доставили на побережье Ионии. Оттуда им предстояло отправиться в многомесячное путешествие по суше, в самое сердце империи. Тех, кто выживет, продадут, как экзотику, состоятельным людям, которые никогда не видели моря.
Найти богатство можно было и в храмах. Приношения, собранные там на протяжении столетий, оставалось только взять. Заинтересовать этими трофеями своего повелителя Датис не смог, но это не означало, что они остались и о них забыли. Золото есть золото и серебро есть серебро, независимо от выбитого на них изображения. И то и другое будет переплавлено, отлито заново и, пройдя через огонь, изменится до неузнаваемости – точно так же, как свободные люди, пройдя через клеймение раскаленным железом, становятся рабами.
Последних лошадей подвели к ожидавшим их кораблям. Гребцы подогнали суда к самому берегу, и они, прорезав килем канавки, выползли на песок и легли там, накренившись. Десятки их все еще лежали, как скорлупки, со сброшенными сходнями.
Лошадям и наездникам предоставили возможность снова скакать и дышать на твердой земле после слишком долгого пребывания на воде. Датис прекрасно понимал, что гордых скакунов не может стошнить, как бы они ни страдали. Им просто становилось все хуже и хуже от непрерывной качки, их глаза тускнели, и лошади начали умирать. Другое дело – люди. Через неделю-другую подбрасывания на волнах приближаться к транспортному кораблю следовало с подветренной стороны.