Врата Афин - стр. 12
Он поцеловал ее – без страсти, на прощание и с обещанием:
– Если смогу, вернусь.
Он не сказал, насколько мал в его представлении этот шанс. Те греки, которые думали, что смогут победить, никогда не видели персидских армий. Эти армии напоминали черную саранчу в Ионии – и даже они, как говорили, были лишь малой частью целого. Ксантипп сражался против их гарнизонов, поддерживая греков, лишь хотевших всего-навсего жить свободно. Он собственными глазами видел месть персов, обращенную на невинных людей. Редкий сон обходился без того, чтобы та или иная картинка из прошлого не вернулась и не вырвала его из дремоты. Лекарь Агаристы сказал, что сны исчезнут через несколько лет, но, похоже, такого запаса времени у него не будет. Ему, человеку, видевшему, как горели Сарды, пришла пора сражаться на греческой земле.
Ксантипп взял шлем и с силой нахлобучил на голову. Собранные в узел волосы смягчили удар. Подкладка была старая, и он, едва надвинув шлем, уловил знакомый запах пота и прогорклого масла. Теперь он смотрел на мир через проем, напоминавший рукоять меча. Сами собой пришли воспоминания о тех днях, когда ему случалось носить шлем, и настроение тут же омрачилось. Он бережно взял копье и щит, проверил на прочность крепления. На поле возле Академии будут совершаться кровавые жертвоприношения, и его, как одного из старших членов собрания – экклесии[4], легко могли выбрать для того, чтобы зарезать барана – богам ради доброго расположения. Конечно, убивать людей тоже могли назначить его.
– Ты вернешься домой, – внезапно сказала Агариста. – Со славой и львиным щитом. Я вижу это, Ксантипп. Теперь я это вижу.
Он не мог в шлеме поцеловать ее, но она снова обняла его, цепляясь за доспехи. Краем глаза он заметил собравшихся поодаль рабов и прислугу.
Человек пятьдесят бросили работу, чтобы посмотреть, как их хозяин уходит на войну. Повара и пожилые садовники преклонили колени, когда он проходил мимо. Мальчики из конюшни уставились, открыв рты, на человека в золотистой бронзе, идущего сражаться за них и за город.
За стенами светило солнце, и дорога была на удивление тихой.
Ксантипп ожидал увидеть толпы беженцев, желающих выбраться из города. Но жители, скорее всего, понимали то, чего не понимала его жена. Бежать некуда. Персы пришли. И если не сбросить их обратно в море, наступит конец.
Ксантипп негромко поблагодарил конюха, который привел коня, и кивнул двоим сопровождающим. Оба – и Ксений, и Теос – были свободными людьми, хотя и заслужили эту свободу торговлей и ремеслом. И тот и другой стояли с серьезным выражением лица, и у Ксантиппа отчего-то возникло ощущение фальши, неправильности происходящего.